- У меня с собой платье, - робко ответила, растеряв всю решимость.
И чего её такое волнение охватило, до дрожи? Столько раз танцевала! И при гостях дяди Якова, к слову, очень высокопоставленных. И при туристах, что у них нередко бывали. А сейчас её типало от страха. Взяла себя в руки, наспех переоделась за кулисами. Для показательного выступления выбрала самый известный цыганский танец – венгерку, или как его называют ещё – цыганочку с выходом.
Когда надела подготовленный костюм и распустила волосы, ступила босиком на сцену, тряхнув своей угольной гривой. Брюнет в чёрной черкеске сидел возле Чащиной. Вера сразу наткнулась на него взглядом, как только вышла. Все остальные парни были одеты в светлые или красные костюмы. По другую сторону от Яны Петровны устроилась девушка с русой косой. Тут были все виденные ею на сфене артисты. Теперь пришла их очередь быть зрителями, оценивать.
Брюнет склонился к Яне Петровне и что-то сказал. Вера не знала, что он недоверчиво осведомился:
- Эта малявка умеет танцевать?
Поэтому когда зазвучала музыка, девушка привычно расправила плечи. Танцевала она с упоением, отдавая себя без остатка. Вкладывая в своё исполнение всю пылкость и страсть цыганского характера. И не чувствуя израненных после вчерашней беготни ног. В движениях Веры были то стремительность, жаркий порыв, то мягкость и плавность, чувственность и даже неуловимый эротизм. Юбки в её руках так и сверкали алыми волнами, трепетали, взвивались, на доли секунды открывая стройные ножки и снова пряча их под слоями шёлка. Все смотрели, затаив дыхание. Даже с лица брюнета исчезла надменная гримаса.
Яна Петровна глядела серьёзно и задумчиво. Когда Вера закончила и остановилась, спросила, какие ещё танцы та знает.
- Фламенко, ора… – начала перечислять та, пытаясь вспомнить названия.
Но чаще она просто импровизировала, а не исполняла какой-то конкретный танец. Поэтому сейчас даже растерялась.
- Я готовлю концерт «Танцы народов мира». Конечно, могу наших девочек в цыганские наряды одеть. Но ведь лучше когда настоящая цыганка танцует, которая этот дар впитала с молоком матери, - пояснила Яна Петровна.
Брюнет снова склонился к ней и что-то сказал. Тихо, так что Вере не расслышать никак. Иначе бы разрыдалась от обиды.
- Она, по-моему, нигде не училась. Видно же. Ни хореографическое училище, ни какой-нибудь захудалый танцевальный кружок не оканчивала.
Но, кажется, Чащина уже приняла решение. Она встала и, поманив за собой Веру, направилась к дверям.
- Ребята, вы продолжайте, а мы вас покинем.
Вера вихрем преодолела несколько ступенек, сбежала со сцены и помчалась за руководительницей ансамбля, заставляя свои юбки колыхаться роскошными складками.
Все молча проводили их взглядами, двери закрылись и внутри снова грянула музыка. Пока поднимались по лестнице в кабинет Яны Петровны, их преследовало:
На горе стоял Казак,
Он Богу молился,
За свободу, за народ,
Низко поклонился.
Ойся, ты ойся, ты меня не бойся,
Я тебя не трону, ты не беспокойся.
Ойся, ты ойся, ты меня не бойся,
Я тебя не трону, ты не беспокойся.
А ещё просил казак
Правды для народа.
Будет правда на земле –
Будет и свобода…[1]
Звуки оборвались, когда вошли в просторный кабинет на втором этаже. Все стены здесь были заполнены грамотами, а полки - кубками, Яна Петровна села за стол, а Вере указала на стул напротив.
- Так, ну что… В общем, я решила тебя взять. То, что образования нет, не помеха. У нас будешь работать и одновременно учиться поступишь. Я этот вопрос решу. Мне главное, чтоб у тебя потом корочка была, а научиться всему и тут сможешь. Пока только номер с цыганским танцем у тебя будет. Но постепенно и в других задействуем. Репетиции у нас тяжёлые, по пять-шесть часов иногда. Особенно перед концертами. Ну что, согласна?
