-
А твои предки не против, что ты торгуешь? - спросила как-то Надя оживлённо.
Вера
опустила глаза. Тема родителей для неё была невыносимо болезненной. Не
проходило дня, чтобы она не думала о них, не вспоминала те события в мельчайших
деталях. Стоило задуматься, уйти в себя, и перед глазами снова пламя, горящий
дом и страшный запах гари. Работа и общение с людьми отвлекали. А оставаясь
одна, она снова вспоминала. Поэтому ей так необходимо было общение, веселье,
танцы. Чтобы жить.
После
вопроса Нади настроение испортилось. Снова нахлынули воспоминания.
-
Прости, я что-то не то сказала? - спросила подруга. - Ты разом потухла.
-
У меня нет родителей. Они погибли, - Вера нашла в себе силы сказать это почти
спокойно и сухо.
-
Извини, я не знала, - пролепетала Надежда.
Вера
помнила, как долго потом плакала. Кажется, много дней не переставая. Буквально
выла. И как монотонно что-то говорил, утешая её, дядя Яков.
Да,
дети всё переносят легче, чем взрослые. И она постепенно выбралась из того ада.
Хотя иногда сомневалась, выбралась ли.
-
А ты правда цыганка? – полюбопытствовала Надя.
Вера
кивнула. На эту тему распространяться она тоже не горела желанием.
-
Умеешь гадать?
Девушка
неопределённо повела плечами. Но собеседнице и не требовалось ответа. Она уже
продолжала, не дождавшись ни слова от Веры.
-
Моя мама в семидесятых была совсем юной девушкой, и они с подругами каждый год
ездили на юг отдыхать. Дед, мамин отец, брал им на предприятии путёвки. Вот так
ездили они несколько лет, а потом дед брать путевки отказался. Ни в какую не
хотел. Ругался, не хотел их отпускать на отдых. Хотя это вообще не в его
характере. Они поехали поездом. А дед однажды с работы пришёл белый, как
полотно. Оказалось, автобус, на котором они должны были ехать, ночью слетел с
серпантинной дороги. В нём было сорок человек. Живых не осталось.
-
Ужас, - прокомментировала рассказ новой знакомой Вера.
Ей
страшно хотелось пить, и она всё выглядывала разносчика холодного зелёного чая.
То и дело подходили отдыхающие, любовались сувенирами, что-то покупали.
-
А в начале девяностых ещё история была, - продолжала болтать Надя. - Мама
собиралась по делам, вышла из дома и видит - забыла надеть часы. Она
опаздывала, но вернулась и взяла. Не дошла она до перекрестка метров пятьдесят,
как раздался страшный взрыв – взорвался троллейбус. Это был теракт.
-
Ммм, - промычала скучающе Вера.
-
Ещё дед мамин, мой прадед, непонятно как лечил вывихи, язвы. И детей. Просто
гладил рукой по больному месту, и как-то всё проходило. К нему даже люди
обращались за помощью. По отцу все гадали и ворожили, причём деды какой-то
силой большой владели. Так вот я это к чему. Они все цыгане. Так что выходит, я
тоже немного цыганка.
Вера
поглядела на подругу – курносая, русоволосая, глаза серые.
Мираб,
хозяин палаток с сувенирами, наблюдал за девушками из машины. Курил и смотрел, щурясь,
на свою маленькую подчинённую. Ростом метр с крепкой, но какая же красавица!
Так и веет от неё этим женским обаянием, уверенностью, страстностью. Таких
женщин мужики хорошо чувствуют. Пялятся на них и хотят. Сколько ей?
Восемнадцать вроде уже есть. Он документы когда смотрел, специально на дату
рождения глянул. Не хватало ещё с малолеткой связаться. А эта совершеннолетняя.
Значит уже можно. Она вроде не паинька. Может даже сама не против будет. Ишь
как попкой крутит. Обольстительница. Лет в тридцать совсем расцветёт, будет
обалденная женщина.
