Прихватив чехлы с гитарами они отправились к Марко. Он уже был дома. Куатриньо ему понравились своим оформлением, а показ велосипедов девушки приберегли на завтра, когда они подберут одежду для велопрогулок и опробуют машины в деле. После подруги засели в комнате Веры за просмотром обучающих видео и остановились на том, которое, как им показалось, наиболее доходчиво и просто объясняет основы игры на куатро-куатриньо.
Побренчав около двух часов они поняли, что у них начинает немного получаться. Это вселяло надежду на скорое освоение хоть сколько-нибудь похожей на музыку игры.
Перед уходом подруг Марко спросил у Веры: «Как думаешь, если я зайду на днях проведать тебя, Мигеля, и заодно воспользуюсь разрешением сеньоры Мендес посетить её библиотеку – это будет удобно?»
– Конечно, папи, это будет очень удобно, и в этот раз я тебя познакомлю с моими тамошними подругами, как и обещала.
– Ну и отлично. Думаю, что я буду в пятницу после работы или на следующей неделе.
Выйдя на улицу, подруги захотели проветрить головы, в которых сейчас ничего не осталось, кроме велосипедов и гитарной игры. Они стали прогуливаться и Вера спросила:
– Как ты поняла, что мама того мальчика не разозлится из-за нашей выдумки с комиссией?
– Мне показалось, будто она взглядом о чём-то таком и попросила.
– Представляю, если у меня когда-нибудь будет ребёнок похожий на этого… Матео, – вообразила Вера. – И что я буду с ним делать, если он такой непослушный? Я не смогу кричать на него и наказывать.
– Я тоже, – согласилась Марисоль. – Но у меня есть младший брат – а ты его знаешь! И маму мою знаешь, и папу. Никто из нас не может кричать и наказывать, а значит, матери приходится быть хитрой, иногда. Например, применять напускную строгость.
– Не хочу быть хитрой, – сказала Вера, – а строгой, может быть, чуть-чуть смогу.
– Строгость не всегда помогает и поэтому, хоть и очень редко, мне и моей маме приходилось хитрить с братиком. Но нам было стыдно! А что прикажешь делать с четырёхлеткой, если он упёрся и капризничает? Ведь ему, когда он в таком настроении, ничего не объяснишь разумно. Вот и приходилось от безысходности. Но теперь он подрос и уже многое понимает, а я ему всё рассказала, чтобы он не думал, будто мы с мамой и папой его дурили. Ведь никто из нас не знал, как преодолеть его упрямство. Хотя, я с тобой согласна, Вера, что лучше совсем не хитрить, а как-нибудь по-другому. А ты помнишь, даже твоя мама один раз схитрила с тобой? По крайней мере, я больше не видела.
– Со мной? – удивилась Вера, – но зачем? Ведь я всегда была послушной.
– Не всегда. Вскоре после того, как мы познакомились в песочнице – нам было лет по пять – я зашла за тобой, чтобы пойти гулять и, мы уж собирались выйти, как твоя мама сказала, что нужно одеть тёплые штанишки, поскольку на улице зябко после недавнего похолодания. Но ты не захотела. Ты не соглашалась ни в какую и кричала, что тебе жарко и что в штанишках неудобно бегать, несмотря на уговоры.
– Штанишки? Я этого вообще не помню, – опять удивилась Вера.
– А я почему-то запомнила, – продолжила Марисоль, – наверное, из-за этих штанишек – они были синие в горошек. Ну и вот тогда твоя мама рассказала нам о страшной болезни, которая бывает у маленьких девочек от холода. Их ноги раздуваются, превращаясь в негнущиеся столбы, и становится почти невозможно ходить. После она показала, как ты, якобы, будешь ходить: семеня маленькими шажками и поворачиваясь всем телом. Но она показала очень смешно и, видя, что тебе не страшно, а весело, она сказала, что ещё будет очень-очень больно, и вот тогда ты испугалась и побежала надевать штанишки.
