– Я говорила.
– Конечно же, нет, – мама улыбнулась и кивнула какому-то знакомому.
– Ты останешься, – обратился к ней отец. – Глебу Ивановичу будет очень приятно. Такой важный день…
– А что празднуем-то? Вы меня так и не посвятили. – Вера, расстроенно опустив голову, разглядывала свои туфли.
– Глеб Иванович выходит на заслуженный отдых. И Александр вернулся.
– Понятно, – невесело пробубнила Вера. – Всё равно, пап, мне тут не интересно. Общество тяготит.
Мать как можно тише и с раздражением зашипела:
– Помолчи! Тебя всё тяготит, кроме непутёвых дружков, брямкающих на гитарах и орущих по подворотням непонятные песни.
Слова матери пронзили до боли, Вера оторопело уставилась на неё, хотелось с горячностью возмутиться, но в горле встал предательский ком, а в глазах защипало.
– Это не так, – промямлила Вера, стесняясь сказать громче – вокруг постоянно кто-то крутился. – Они мои друзья, по-твоему, я тоже по подворотням ору?
– Не передёргивай, Верочка, я такого не говорила. И потом, кто ты и кто они? Не пристало интеллигентной девушке водить дружбу с подобным сбродом.
– Папа, хоть ты скажи что-нибудь?! Они мои друзья, и тоже учатся в МГУ! – со слезами в голосе возразила Вера.
– Я не пускаю тебя. – Твёрдо произнёс отец. – Вместе приехали, вместе и уедем.
От обиды и бессилия Вера топнула ногой, прожигая яростным взглядом родителей.
– Вы не имеете права!
Мама, стоически выдержав истерику дочери, отошла в сторону, обратив внимание на знакомую, а отец, подхватив Веру под локоть, отвёл её в сторону.
– Советую тебе, дочь, не закатывать скандал, а прогуляться по саду, подумать и остыть.
Вера, промолчав, освободилась от отцовской руки и направилась к выходу. Она вышла на большую, освещённую веранду в надежде в тишине уединиться там. Но гости и тут вальяжно восседали в плетеных креслах и диванчиках, вели непринуждённый разговор и курили.
Вера выскочила на улицу прямо в платье, у которого не было рукавов, а одно плечо было полностью оголено. Спустившись с крыльца, она почувствовала, как от прохлады кожа плеч покрывается мелкими пупырышками, но, несмотря на холод, возвращаться не стала.
– Постоянно следуй их прихотям! Как же они надоели с гиперопекой и бесценными указаниями! – ворчала себе под нос Вера, растирая голые плечи.
Она быстро отдалилась от крыльца и, завернув за дом, зашагала по вымощенной дорожке в сад, прошлась среди яблонь и остановилась около большой цветущей черемухи. Прикрыв глаза, вдохнула её аромат, потянулась к веточке и потеребила листочки.
– Вот простужусь, завалю сессию…
– А накажешь себя.
От неожиданности Вера вздрогнула. Сердце её заколотилось. Вглядываясь в темноту, узнала Сашу.
– Ты следил за мной?
– Нет. Просто шёл. – Он снял с себя пиджак и накинул ей на плечи. – Надень, холодно.
Пытаясь уловить в темноте Сашин взгляд, Вера присмотрелась:
– Скажи, только честно, тебе нравятся такие приёмы? Толпы народа, все пьют, едят, курят и ведут, по их мнению, умные беседы. Всё это так… так пошло.
– Ты рассуждаешь вполне здраво, но и в таких посиделках есть некий смысл. Одни ходят на них с целью завести новые знакомства, конечно, не для душевных разговоров, а для выгоды, а другие, чтобы их не забыли, когда они уйдут в тень. Связи – это всё.
– Неужели ты так думаешь? – Вера разочарованно опустила голову. – Так же, как все они?
– Нет. Просто вношу немного ясность для тебя.
Они замолчали. Вера подумала, что на самом деле Саша очень изменился. Глаза уже совсем привыкли к темноте, и она смотрела в его красивое лицо, а он всё молчал.
