– Ну, и трижды три получается девять.
Но нет, она все же заставила меня пройти последовательно все этапы и отпустила, только когда чертово уравнение получило всю заботу и ласку, каких заслуживало.
– Ну и, значит, с, которое длинная сторона, равно пяти, – наконец заключил я.
Окончательный ответ я вычислил в уме за несколько секунд до того, и пока она записывала всю последовательность на доске, я прикидывал, стоит ли задавать естественно вытекавший отсюда вопрос. Мисс Пёрди сама сказала еще в начале урока, что Пифагор изобрел эту свою знаменитую теорему две с половиной тысячи лет назад. Две с половиной тысячи! Это ж еще до того, как бумагу придумали! Но как?
Проблема в том, что, как бы там взрослые ни говорили, идиотские вопросы существуют. Вообще-то большинство вопросов, которые я задавал, именно такой взгляд в ответ и получали – что, мол, за идиотский вопрос! То в школе тебя учитель осадит за то, что поднял тему, которой нет в учебном плане… То дома – мама, если вякнуть что-нибудь про отца. Стоит только начать предложение с «почему» или «как», и на тебе! – обязательно кто-нибудь испугался или рассердился.
Но стоило только вопросу как-то оформиться у меня в голове, и свято место уже никак не желало оставаться пустым. Хорошо еще мисс Пёрди продолжала мне улыбаться, да и вообще была рада, когда руку тянул кто-то не с первой парты. Да в жопу, подумал я и даже кашлянул, готовясь в бой. Что худшего может со мной случиться?
– А откуда вообще Пифагор взял это свое уравнение? – постарался спросить я как можно небрежнее, хотя на месте отсутствующего пока ответа уже разверзся кратер, увеличивавшийся в размерах буквально с каждой секундой.
Тут по моему уху что-то чиркнуло. Быстро, хрустко, но легонько. Это что… бумажка?
– Ботаааааан! – провыл Като, пальцами изображая круги вокруг глаз на манер очков.
Роб тоже покатился со смеху, а с ним и вся задняя половина класса. Все, пора заводить новых друзей, решил для себя я. Но тут ко мне повернулась Надья, и на физиономии у нее мешались в равной мере удивление и «ну, ты меня впечатлил». Этого оказалось достаточно, чтобы всякая неловкость исчезла без следа. Я едва успел надеть обратно мою фирменную ар-н-би рожу.
Следующие пять минут мисс Пёрди объясняла нам, как Пифагору удалось превратить свой задвиг на треугольниках в математический закон, которому вся вселенная теперь будет повиноваться до скончания своих дней.
В тот миг, когда она кончила свои разглагольствования, у меня в голове словно ржавый замок отомкнулся[1]. И – всего лишь во второй или третий раз в жизни – у меня появилось такое ощущение, что, может быть, – ну хотя бы может, и то хлеб, – я смогу когда-нибудь жить в мире, где все имеет смысл.
Когда Пёрди отвернулась, я вбил «Пифагора» в Google на телефоне. Оказалось, дядька был совсем двинутый – как большинство башковитых во все времена. В интернетах говорилось, что он организовал какую-то секту, где все клялись никогда не жрать черной фасоли и не ссать против солнца. О, а еще там поклонялись числу 10 и верили, что, если, типа, поднять капот того, что все считают реальностью, там, внутри, будет чистая математика – и это вроде как язык, на котором боги написали наш мир. Вроде как, ага.
Еще там были линки на его фанатов (одного звали Платон, другого – Сократ), на которых я кликать не стал. Оно и без того уже все какое-то глючное становилось. Телефон я поскорей отложил – хорошо еще Пёрди не заметила. Я у нее был в «хорошем» списке и покидать его не собирался.
