– Ага, разбежался, – проворчала я по-русски.
– Что ты говоришь? – прищурился старик.
– Подтвердите ваши показания, – пробормотала я, отступая на шаг, – Во что был одет парень?
Старик заулыбался улыбочкой потомственного пирата. Морщинки на лбу преобразились в Большой каньон.
– Не смеши старика Томпсона, деточка, гони монету, – проворковал торговец снедью, – Твой сукин сын был одет в мятый костюм цвета булыжной мостовой, а на шее болтался галстук в косую полоску…
Не дослушав, я бросила на торбу купюру и побежала дальше, чуть не сбив крадущееся из подворотни такси с рекламой попкорна на колесах. Моду переняли у лос-анджелесских таксистов. Колеса крутятся, а реклама нет.
– Эй! – каркнул вдогонку старикан, – Приходи как-нибудь!
На перекрестке перед отелем «Холидей Инн» рослый парень с прической «пони-тэйл» сидел на корточках и наигрывал на гитаре кантри. Двое «безработных» афроамериканцев в коротких куртках терлись неподалеку и отбивали пятками ритм. Видимо, обкуренные (какое дело афроамериканцам до кантри?).
В ногах у парня стояла коробка от электронной игрушки. На дне сиротливо обретались несколько монеток. Я порылась в карманах и, положила сверху доллар.
– Эй, студент, ты классно играешь. Это что-то позднее из Уэбби Пирса? «Хонки-тонки»?
– Нет, мэм, – парень поднял голову, – Это что-то раннее из Лоретты Линн. Эту песню она посвятила городу Нэшвиллу, штат Теннесси – единственному городу в этой убогой стране, где чтут традиции кантри.
– Понятно, – сказала я, – С детства трепещу от кантри.
Парень обрадовался.
– А хотите, я вам сыграю Барбару Шеппилд? Очень старая вещь. С ней она в одиннадцать лет дебютировала на ТВ, и все такое. Детский сад, но какова память!
Парень взял несколько блатных аккордов. Я положила поверх доллара еще один. Он взглянул на меня с благодарностью. У него были хорошие добрые глаза.
– Послушай, приятель, давай не сегодня? Мне нужно найти двух типов, они проходили мимо тебя минут десять назад. Женщина с красным платком на шее и мятый мужик с нервными окончаниями. Ты тут сидишь, музицируешь, по сторонам смотришь…
– Туда, мэм, – парень прекратил бренчать и мотнул головой на каменные ступени, пологим амфитеатром вздымающиеся к стеклянной раковине входа, – Они вошли в отель, мэм. Мужчина постоянно озирался, а дама тянула его за рукав.
– Ой, спасибо, – пискнула я и побежала в «Холидей Инн».
– Меня зовут Чарли, мэм! – бросил вдогонку парень, – Будьте счастливы!
Будьте счастливы, будьте счастливы… – стучали по ступеням мои тапочки. Да буду я, буду!
Портье был сух, ленив и в иной ситуации встал бы на моем пути непробиваемой линией Маннергейма. Но я была права на все сто и полна решимости постоять за честь обманутой половины человечества.
– Мистер, – сказала я, – вы можете отнекиваться вплоть до собственного увольнения. Но эти двое вошли в отель и обратно не выходили. Так что не морочьте мне голову. Мужчина женат, его жена перед вами. Мне нужно немногое – номер апартаментов и второй ключ. Заранее благодарю. Уверяю вас, честь заведения не пострадает. В противном случае я дойду до шефа вашего ресепшена, и тогда неприятности обеспечены – я их верный гарант. Решайте.
– Но, мэм, – слабо запротестовал служитель, – эта леди сняла номер два дня назад. Она имеет право принимать у себя любого человека. Нам не нужны скандалы.
– В таком случае я решительно не понимаю причины нашего спора, – нахмурилась я, – Вам не нужны скандалы, мне не нужны скандалы… Проводите меня к вашему шефу. Думаю, мы найдем общий язык…
