– Хочу напомнить, что вы еще не заплатили мне за вчерашнюю выпивку, – сухо ответил Гарвидж. – Да и три дня назад тоже угощались даром. Ты принес деньги, Уилл? За вами долг в пять флоринов.
– Брось жадничать, старик! – беззаботно рассмеялся кривляка. – Пять флоринов – это же такая мелочь!
– Мелочь не мелочь, а пока не рассчитаетесь по долгам, больше ничего не получите! – сурово отрезал старина Джек.
Мне понравилось, как он держался. Наглецов всегда надо ставить на место, и Гарвидж сделал это не грубо, но решительно.
– Я что-то не понял, эта старая крыса еще чем-то недовольна?! – грозно рявкнул орк, и его по-кошачьи зеленые глаза выкатились из орбит. – Да любой другой за счастье посчитал бы угостить выпивкой таких бравых парней, как мы!
Он подошел к стойке и своей когтистой лапой сгреб старину Джека за грудки.
– Вот что, старая развалина, я тебе скажу! Или ты наливаешь нам по пять кружек эля и платишь десять флоринов каждому за нанесенное оскорбление, или пеняй сам на себя!
Я молча встал из-за стола и подошел к стойке. Наглость этой троицы уже перешла всякие границы, а мне, капитану императорской гвардии, хотя и бывшему, не к лицу было стоять в стороне, когда негодяи обижают хорошего человека. Да и после моих рассказов о славном прошлом нужно было делом доказывать, что дух даккерейца из меня не выветрился, и мои героические байки не были бессовестными враками никчемного хвастунишки.
– Вот что, парни! – пока еще миролюбивым тоном сказал я. – Шли бы вы отсюда подобру-поздорову!
Орк отпустил старину Джека, повернулся и с недоумением уставился на меня своими выкаченными глазами.
– Это еще что за заступник такой выискался?! – криво усмехнулся он. – Хочешь драки?!
– Нет, – спокойно ответил я. – Просто хочу, чтобы ты убрался отсюда.
Морда орка исказилась яростью. Он судорожно сжал кулак и замахнулся на меня. Спору нет, орки народ в потасовке крепкий, но вот только не слишком-то поворотливый. Мне не составило особого труда уклониться от его сокрушительного удара, направленного прямо в голову, а затем молниеносно провести ответный, ногой в солнечное сплетение. Мой противник охнул и согнулся пополам. Схватив со стойки увесистую кружку, я с силой отоварил его ею по загривку. Кружка разлетелась вдребезги, орк рухнул на колени, а затем растянулся на полу. Одного я уже выключил из драки, но оставались еще двое.
Второй здоровяк, белобрысый детина лет двадцати, бросился на меня, мелкий кривляка выхватил нож. Они, как видно, еще не поняли, что имеют дело не с каким-нибудь трактирным забиякой, а с настоящим воином. Белобрысого я встретил коротким ударом кулака, раздробившим ему переносицу. Он взревел от боли и схватился руками за лицо, размазывая по щекам кровавые сопли. Этот только с виду был грозен, а на деле оказался сосунок сосунком.
Оставался еще мелкий с ножом, самый отвратительный и наглый из всей компании. Его я оставил себе на десерт. Он заметно трусил, оказавшись со мной один на один, все время пятился, но ножиком махал исправно, изображая из себя завзятого бойца. Я загнал его в угол, отобрал опасную игрушку, а затем, схватив за шиворот, подтащил к стойке. Завсегдатаи дядюшки Джекоба, до этого молча наблюдавшие за творимой мной расправой, теперь восхищенно загалдели. Где же вы раньше-то были, соколы мои родные?! Вас же гораздо больше, чем этих негодяев! Да и как показала практика, не такие уж они и страшные!
