Путешествие в Париж заняло несколько часов, но за это время Джейсон не сомкнул глаз, думая о Кэрол, вспоминая, как она радовалась, когда родился их перевенец, а потом – Хлоя. На память Джейсону пришел день, когда они познакомились. Кэрол тогда было двадцать два, и она была юной и прекрасной. И такой же она оставалась для него даже сейчас, двадцать восемь лет спустя. Они прожили вместе десять чудесных, удивительных лет, но он сам все испортил, вообразив, будто с Наташей ему будет лучше. Теперь Джейсон понимал, что повел себя как отъявленный эгоист; он даже не подумал, каково будет Кэрол узнать о его предательстве. Она как раз снималась в Париже, и он – болван этакий! – специально прилетел во Францию, чтобы сообщить ей о своем уходе. Тогда Джейсон тоже летел к Кэрол ночью, но у него была цель: поскорее поставить точку в их браке и жениться на Наташе. Теперь же он молился о том, чтобы Кэрол выжила.
К моменту посадки в парижском аэропорту Шарль де Голль Джейсон почувствовал себя выжатым как лимон. По местному времени было без малого семь утра – самолет прибыл на несколько минут раньше положенного. Моросил дождь, и все вокруг было расплывчатым и серым. С паспортом в руках Джейсон первым покинул самолет. Ожидание становилось все невыносимее, и он чувствовал себя как на иголках. Больше всего ему хотелось как можно скорее добраться до Ля Питье и увидеть наконец лицо этой безымянной женщины.
С собой Джейсон захватил только небольшой чемоданчик с дорожными вещами и кейс с деловыми бумагами. В самолете он рассчитывал поработать, но не сумел к ним даже притронуться. На протяжении нескольких часов он был поглощен воспоминаниями и мыслями о своей бывшей жене и не мог сосредоточиться ни на чем другом.
Самолет, на котором Джейсон прилетел в Париж, остановился на отдаленной полосе. Пассажиры спустились по трапу и, ежась от сырости, забрались в ожидавший автобус, который неторопливо покатил к зданию терминала. У Джейсона была только ручная кладь, поэтому он прошел таможенный досмотр одним из первых и уже в половине восьмого сидел в такси. Французским он владел не очень хорошо, но ему все же удалось объяснить водителю, что ему нужно как можно скорее попасть в больницу Ля Питье Сальпетриер. Джейсон знал, что она находится на бульваре Л’Опиталь в Тринадцатом городском округе – он даже записал адрес, чтобы не вышло никакой ошибки, и сейчас показал этот листок таксисту. Тот усмехнулся и кивнул.
– Хорошьё. Я поняль, – проговорил он. По-английски водитель объяснялся с таким сильным акцентом, что разобрать что-то было практически невозможно.
Поездка до больницы заняла более часа, и все это время Джейсон нервничал на заднем сиденье. Как и прежде, он пытался убедить себя, что раненая женщина, которую он вот-вот увидит, наверняка не Кэрол и что когда он приедет в «Ритц», чтобы позавтракать, то, скорее всего, увидит ее именно там. Если, разумеется, она уже вернулась в отель. Кэрол всегда обладала независимым, вольнолюбивым характером, и эта ее черта еще больше усилилась после того, как умер Шон. В последнее время она много раз ездила на различные конференции, посвященные правам женщин, и даже работала в составе специальных комиссий ООН, однако он и представить себе не мог, зачем ее понесло во Францию. В том, что причина приехать сюда у Кэрол была, Джейсон не сомневался – его бывшая жена никогда не любила тратить время зря. Он только надеялся, что какой бы ни была эта причина, она не привела Кэрол в тоннель в момент, когда там взорвалась бомба. Если бы ей хоть чуточку повезло, она оказалась бы в десятке миль от опасного места. Но даже если так, почему ее сумочка и паспорт остались в отеле? Почему Кэрол отправилась куда-то без документов, без мобильника, без кредитной карточки? В этом случае она действительно могла оказаться безымянной жертвой теракта.
