За поворотом действительно нашлась ровная часть берега, пригодная для стоянки. Маг подвёл плот, работая длинным шестом, и женщина спрыгнула на землю, забрав часть их вещей.
Когда костёр разгорелся, пара рыбин поджаривалась над огнём, а в котелке дымился ягодный отвар, молчать стало неуютно.
― Кто такие эти зуаны? Вроде всё знаю о Форазоре, и у моря был не раз, а про них не слыхал, – Рош потягивал кисловатый, чуть вяжущий отвар и смотрел на огонь.
― Маги только думают, что много знают о своих землях. Но на деле я не встречала никого, кто разбирался бы, например, в травах, так же хорошо, как знахарки. Так же и с животным миром. Вы знаете опасное или полезное зверьё, а ведь есть много существ маленьких. От них ни пользы, ни вреда.
― Так они безвредные, или всё же агрессивные?
― Любое существо защищает себя, своё потомство и дом. Зуаны безвредны, если их не трогать. Это маленькие, юркие ящерки, живущие в роще у жёлтых скал, и больше нигде. В конце осени они становятся сонными, вялыми от холода, двигаются медленнее. Если их не тревожить, они вообще не показываются, прячутся в норках. Но нам придётся потревожить малышей. Сармака, трава с очень длинными корнями, которые нам и нужны, растёт там, где живут зуаны. Она питается их помётом, корни уходят глубоко в норы. Мы будет вырывать траву, и растревожим гнёзда.
― И чем опасна полусонная ящерица? – хмыкнул Рош.
― Едким веществом, которое выделяет её тельце. Потому сармаку и трудно купить, мало кто хочет сталкиваться с зуанами. Нам повезёт, если по дороге найдём кудрявый мох. Его отвар облегчает боль от ожогов.
― Ладно, и кто теперь неженка? Ожоги… от ящерки! – усмехнулся маг. – Ладно, сам нарву этой сармаки, если покажешь, как она выглядит. В жизни о ней не слышал.
― Именно ты и нарвёшь. Сам хотел со мной расплатиться, вот и принесёшь мне запас, – Рош заметил, как в уголках губ мелькнула улыбка.
― А говорила, что ничего не должен…
― Не должен. Но отчего бы и не воспользоваться моментом? Разве маги не живут по такому же принципу? Всегда ищи свою выгоду.
― Не знаю. Я так никогда не жил, – проворчал мужчина, а Кирна пожала плечами, и пошла мыть кружки, ложку и нож, подумав, что хоть руки не околеют. Нет посуды, нет и проблем.
Закатное солнце ненадолго показалось среди облаков, пустынный берег, вода и кроны деревьев по другую сторону ручья окрасились розоватым цветом. Рош огляделся, отмечая красоту и покой этого места, и случайно скользнул взглядом по знахарке. Женщина стояла у воды и смотрела на закат. Светлые волосы, водопадом спускались к тонкой талии, светились розоватым нимбом вокруг головы, и в каждом движении Кирны была спокойная грация. Знахарка обернулась, словно почувствовала его взгляд, и улыбнулась тепло, открыто, совсем как молодая девчонка.
― Красиво, да? Я люблю эти места. Буду скучать.
― Природа везде красивая, если умеешь видеть эту красоту, – мужчина отвернулся, сделав вид, что сам вовсе и не любовался пейзажем. Но больше, чтобы не показать, как любовался ею.
Женщина откинула за спину, скрутила в жгут, чтобы не мешали, и присела у воды, а маг невольно поглядывал на неё. Кирна всё ещё очень красива. Не будь мужчины в Форазоре помешаны на девственности и юности, она давно снова вышла бы замуж. Если бы хотела, конечно.
Знахарка домывала кружку, и вдруг взвизгнула, отдёрнув руку, потом потянулась за посудиной и снова вскрикнула. Маг сорвался с места, но, не добежав пары шагов, запнулся носком ботинка о какой-то корень, торчавший из камней, полетел вперёд, врезался в женщину и повалил обоих в ледяную воду! Женский визг распугал птиц в окрестных лесах.
