Вернись после смерти - страница 13

– Все очень просто, Петр: при розыске мелочей не бывает, запомни это. Даже лица вне всяких подозрений, но так или иначе проходящие по делу, должны быть взяты во внимание и проверены самым тщательным образом. Это и тех касается, кого уже в живых нет. А насчет семьи Борисенко ты действительно прав, уж очень меня эта династия заинтриговала. А больше всех, кто, думаешь?

– Павел Борисенко? – высказал догадку лейтенант, испытующе глянув на начальника.

– Он, да… – кивнул майор. – Но пока в меньшей степени. Сильнее всего меня заинтересовала его матушка, Елена Анатольевна.

– Учительница? – с каким-то даже разочарованием воскликнул Тихонов.

– Именно! Нет пока еще у тебя, Петр, оперативной хватки, а то бы сам увидел, какая это прелюбопытнейшая личность.

– И чем же она любопытна?

– Чем? – пожал плечами Степанов. – Ну, хотя бы тем, что в течение полугода ее сын, служа в действующей армии, почему-то не знал нового адреса матери.

– Или делал вид, что не знал? – выдвинул свою версию Тихонов.

– Очень может быть, – согласился майор и добавил. – Вот все эти «может быть» нам придется досконально проверять.

Через час, когда чекисты заканчивали обед в гостеприимном доме Аксеновых, пришел Василий Пилюгин, кареглазый узкоплечий паренек лет шестнадцати.

– Хлеб да соль вам, – степенно и солидно промолвил он, остановившись у порога и стащив с копны соломенных волос видавшую виды серую кепку. – Нашел, Елизар Максимыч, чё просили-то… – шмыгнув носом, протянул председателю старый с обтертыми корками журнал. – На странице пятидесятой откройте, я там закладку положил.

Запись за номером три гласила:

«Гр-ка Борисенко Е. А., родившаяся 27 марта, 1902 года, в г. Ишим Омской губернии, прибыла на постоянное жительство в поселок Ерёмино, Читинского сельского района. С ней находится ребенок (сын), возраста пяти лет, Борисенко П. В. Семья определена на постой в дом гр-на Вьюкова А. Ф.

14. 07. 1928 г.

Предпоссовета Ерёмино,

Пьянников И. Л.»

– Илья Лукьяныч самолично запись сделал, – определил Аксенов. – Его почерк-то, с закрючочками.

– А где он сейчас

– Далече, товарищ майор, – грустно качнул головой председатель. – Оттель не возвертаются.

– Понятно, – негромко проронил Степанов.

Время близилось к полуночи, когда полковник Шадрин открыл оперативное совещание. Усталый, с посеревшим лицом, с глубоко запавшими глазами, покрасневшими от постоянного недосыпания, он сидел в торце длинного стола, по обе стороны которого расположились сотрудники отдела майора Степанова. Первым заговорил Бутин. Он поднялся, чтобы докладывать стоя, но полковник жестом руки разрешил ему сидеть.

– В течение светлого времени суток мы шли форсированным маршем, придерживаясь примерного маршрута, которым мог двигаться охотник Горяев, – начал капитан, тщательно подбирая слова и стараясь строить доклад как можно лаконичнее, полковник Шадрин не терпел многословных изложений мысли. – Не обнаружив никаких следов, на вторые сутки вышли к реке Джарча, неподалеку от устья, впадающего в нее ручья под названием Черный ключ и здесь увидели причаленную лодку-плоскодонку, а на берегу кое-что из вещей, провиант, снасти… Приплыв к устью Черного ключа, старик, судя по всему, никуда не спешил, а занялся рыбалкой – нами найдена в Жарче сеть, поставленная в заводи под скалами. В ней было много еще живой и уже уснувшей рыбы, Горяев свою снасть так и не проверил. Также найдены следы костра, судя по перьям и костям, старик пообедал зажаренным на углях рябчиком. И первое, и второе говорит о том, что охотник еще не был ничем встревожен и неторопливо занимался своими делами. Затем он взял часть привезенного имущества и начал первый поход к зимовью. Я, кстати, поинтересовался у проводника Игнатьева: какой смысл строить жилище далеко от реки, ведь придется каждый раз таскать из лодки поклажу. Он объяснил, что пушной промысел происходит лишь в зимнее время года, поэтому река особого значения не имеет. Соболь водится на склонах хребтов, преимущественно в кедрачах, поэтому охотники располагают жилища именно там, в верховьях горных ключей.