– Будем.
– Мой отец… – начинаю я, но детектив перебивает, пристально вглядываясь в снимок:
– Это ваша сестра?
– Да, – я сдвигаюсь на краешек кресла.
Постучав пальцем по стеклу, он поворачивается к Киллнеру, который поднимается и подходит к напарнику.
– Браслет вашей сестры, – произносит Уолтон, когда я тоже встаю и забираю у него фотографию. – Вы его помните?
– Конечно, я же его сама сделала.
Констебль сразу поворачивает ко мне голову.
– Это браслет дружбы, я их много наделала в то лето, когда мы уехали с острова. Я их продавала.
– Не припомните, кому?
– Господи, ну как кому? Девочкам.
– Сможете составить список тех, кто приобрел у вас браслеты? – просит Уолтон.
– Ну, могу, наверно, – неуверенно предполагаю я.
Уолтон снова улыбается, но его улыбка уже не кажется искренней, и на этот раз, когда он повторяет, что их визит – всего лишь простая формальность и волноваться мне не о чем, я не верю ему.
– Спасибо за то, что уделили нам время, – говорит детектив, оставляя визитку и прося позвонить, когда я подготовлю список.
Через окно гостиной я смотрю, как полицейские разговаривают, подходя к машине. Констебль Уолтон смеется чему-то сказанному коллегой. Трясущимися руками я набираю номер Бонни, отмечая, что в глубине души мне скорее нравится происходящее, потому что остров снова возвращается в мою жизнь, пусть даже таким образом.
Но Уолтон будто невзначай оглядывается на мое окно, и искра радости гаснет, сменившись тягостным чувством от мысли, что один из сплетенных мной браслетиков может быть каким-то образом связан со страшной находкой на острове. Я со щелчком закрываю жалюзи.
– Ты меня слышишь? – спрашиваю я, когда Бонни отвечает: в трубке стоит треск. – Ты где?
– В «Теско», здесь отвратительная связь… Подожди… – Через несколько секунд трубка снова оживает: – Так лучше?
– Да. У меня только что побывала полиция.
– Люк сказал, что они и к нам приходили. Чего они хотят?
Я пересказываю их вопросы, слыша, как Бонни бросает покупки в свою тележку.
– Они хотят убедиться, что никто не лжет, – говорит сестра. – Чего ты перепугалась?
– Не лжет о чем? – настораживаюсь я.
– Наверно, о тех, кто был или не был на острове.
Полицейская машина наконец отъезжает, и я отхожу от окна.
– Мне это не нравится, – признаюсь я. – Бон, мне кажется… у меня такое чувство, что мы еще жили на Эвергрине, когда это произошло.
– Они просто задают вопросы, – шумно вздыхает сестра. – Скорее всего, обходят всех, кто когда-либо бывал на острове. Почему ты паникуешь?
– Их интересовали браслеты дружбы, которые я делала. На фотографии браслет на тебе. Полицейские попросили меня составить список всех, у кого он был.
Если подумать, я не припомню, чтобы Бонни когда-нибудь носила его, однако сейчас, снова вглядываясь в фотографию, я убеждаюсь, что браслет действительно у нее на запястье.
– Ты меня слушаешь? – спрашиваю я, озадаченная молчанием в трубке.
– Зачем им список?
– Не знаю, но, получается…
Что? Что мы знаем, кто убитая? Или, может, кто ее убил?
– Это ничего не значит. Они сейчас перерабатывают массу информации, – делает вывод сестра, однако в ее голосе нет уверенности.
– Мне не нравится оставаться в неведении. У меня чувство… – я замолкаю, подбирая слова, – …что я должна быть вовлечена в это.
– Не сходи с ума, – просит Бонни. – Почему мы уже неделю только и говорим, что об этом чертовом острове? Хватит с меня Эвергрина, даже думать о нем не желаю!
