Лада усадила гостя в кресло, сама села напротив:
– Можно, я тоже буду звать вас Родей? – Лада заглянула ему в глаза.
– И на ты. Терпеть не могу игры в вежливость.
– Нет, не сразу. Между мужчинами – да. Кстати, я должна извиниться, что случайно дала вам официальную карточку, у меня есть и другая, повседневная. Княжна – это правда, но мы только пытаемся восстановить общение знатных фамилий. К сожалению, Родя, наследники, если и находятся, то изрядно измельчали. Представьте себе, предки большевиками были либо уничтожены, либо приручены. Следующие поколения вынуждены были скрывать происхождение и вместе с тем терять нравы и традиции. Многие нивелировались под пролетариат. Я историк по образованию, только что экстерном окончила Московский университет. Наши предки были людьми очень заметными, большие посты занимали в государстве, в революцию сохранились лишь благодаря вмешательству Максима Горького. Наш прадед слыл крупным специалистом по статистике, его взяли в Совнарком. Наша прабабушка, судя по фотопортрету, была красавицей. Они сумели сохранить часть драгоценностей и золотых изделий, потому выжили и их дети, и мои родители. Я не знаю, сумеем ли мы собрать достойных представителей древних родов, ведь сейчас титул князя или барона можно купить, а геральдическая палата нарисует вам и герб якобы родовой, и безукоризненную родословную.
– Так плюньте на всё и бросьте! – Родион едва сдерживал себя. – Образованная умная девушка хлопочете за этих тупых и всё растерявших.
Лада испугалась:
– Что вы, Родя, это очень важное дело. Мой папа считает, что эта власть весьма временная, у русских хватит ума, чтобы вернуться к монархии, а царя, как известно, играет свита. Мы должны собрать лучшие силы России в помощь будущему Государю.
Родя понял, что спорить нет смысла:
– Да мне вас жалко, только время потеряете. А для историка работы море. Я слышал от одного человека, что историю нашу исковеркали, извратили, подсунули нам пошленький вариант. Вот где надо копать. Ну, это ваше дело, простите, не мне вас учить.
Лада села за открытый рояль и стала тихо играть, этой музыки Родя никогда не слышал, она была спокойна и благодушна. И сама исполнительница скоро слилась с мелодией, смежила глаза, и звуки были всё настойчивей, всё призывней. Родя разволновался, вдохновенное лицо девушки было столь доступно и так желанно, что он шагнул к ней и нежно коснулся сомкнутых губ. Лада вздрогнула, музыка пропала, она встала и чётко сказала:
– Никогда больше не делайте этого.
Родион очнулся.
– Конечно. Я же не княжеского происхождения! – он пошёл к выходу, путаясь в дверях, наконец увидел входящую девушку, ту, что обслуживала стол, слегка подвинул её и вышел на площадку. Лифт – он никогда им не пользовался, увидел лестничный пролёт, побежал по ступенькам и уже в вестибюле чуть не сбил стоящую у выхода Ладу. Она поймала его за руку:
– Родя, простите меня, ваш поцелуй был столь неожиданным, что я испугалась своей доступности. Что вы про меня могли подумать?
Родион осторожно высвободил руку:
– Уже ничего. Я ничего не буду о вас думать, как и предки мои, сибирские крестьяне, никогда и ничего не думали о князьях Бартенёвых-Басаргиных. Я был дерзок сословно, но прав как мужчина, который видит красивую женщину и хочет её поцеловать. Прощайте.
Он приподнял Ладу под локотки и поставил в сторону. На улице облегчённо вздохнул.
