Верность - страница 14

Он кивнул, проводил жену к дивану с декоративными слонами, помог прилечь и уложил ее голову к себе на колени. Карло гладил ее лицо, и она, казавшаяся еще более миниатюрной, наконец расслабилась – ее глаза смотрели в потолок, нога свесилась с дивана. Сейчас перед ним было тело его жены: там, у окна, оно от него ускользало. Такое случалось время от времени, и он не понимал, в чем кроется причина – в недоразумении или же нет. Побыв с ней вот так, Карло каким-то образом почувствовал, что Маргерита утром не следила за Софией Казадеи.

Маргерита взяла мужа за руку:

– Обещай мне, что ничего не расскажешь своим родителям.

– Обещай мне, что ты все расскажешь своей маме.

– Может, ты это сделаешь сам?

И, набрав побольше воздуха, продолжила:

– Не к ней ли ты бегаешь исповедоваться по четвергам?

Карло посмотрел на нее, и ему стало не по себе, как и тем январским вечером, во вторник, когда он вошел в гостиную и сказал Маргерите, смотревшей «Назад в будущее»:

– У меня неприятности в университете.

– Какие неприятности?

– Со студентом, – он произнес это слово в мужском роде.

– А почему ты мне об этом рассказываешь?

На секунду он замолчал:

– Потому что мне нечего скрывать.

– В каком смысле скрывать?

И выдал ей свою версию происшедшего.

Она скрестила руки:

– Похоже на сюжет романа.

– Какого романа?

– Ну, того нобелевского лауреата, из ЮАР.

– Ты меня обвиняешь?

– Или другого романа.

Она посмотрела на него:

– Что там было в начале? Свет моей жизни, огонь моих чресел?

Он сел на диван:

– Я рассчитывал на твое понимание.

– А я на твое.

И отвернулась к телевизору: на экране ученый из фильма «Назад в будущее» пояснял, как работает машина времени на плутонии, темной ночью персонажи толпились на парковке, и Марти готовился отправиться в 1955 год. И тут Маргерита сказала, что верит ему, и пошла спать, оставив его одного на диване.

Сейчас Карло тоже сидел на диване и сердился на самого себя: жена раскрыла его визиты по четвергам к теще, и он опять почувствовал, что попался. Хранить секрет, утаить ото всех хотя бы малую часть своей жизни: этому он научился еще подростком, чтобы ненадолго убегать от родителей, – куда же подевалось это его умение?

Карло сказал, что ему пора на работу – нужно доделать еще полкаталога по Таиланду, но для начала хотел убедиться, что она и в самом деле хочет эту квартиру.

– Ох, – Маргерита вся подобралась, – конечно, я ее хочу.

– Правда хочешь?

– Ну, тут нет лифта и цена о-го-го.

– Ты хочешь ее?

– Да, но…

– Ты хочешь эту квартиру?

– Да, если бы…

– Ты ее хочешь?

Она улыбнулась:

– Да! Боже! Как же я ее хочу!

Они сели рядом и прижались друг к другу. Карло осторожно отстранился и взглянул на жену. Как же она красива, когда счастлива! Поправив воротник его рубашки, Маргерита сказала, что он может идти. Несколько минут он медлил, затем поднялся, чтобы поцеловать ее на прощание. Его уход напоминал бегство: из квартиры, которая похоронит его в долгах, от попытки решить проблему с женой деньгами, от клейма зрелости.

Держась за перила, он почти бегом преодолел девяносто шесть ступенек и спустился вниз, пересек дворик и остановился только тогда, когда очутился на корсо Конкордия. Прислонившись к стене, он вспомнил Даниэле Букки, своего друга детства: они вместе учились в начальной и средней школе, а затем и в лицее. Теперь его друг, забросивший футбольные бутсы, обзавелся тремя детьми и держал прачечную где-то в провинции Брианца. Жил он в панельном доме в местечке Кабьяте – всего-то семь тысяч душ – и в последний раз признался Карло по телефону, что всем доволен. Всем доволен: жена и дети здоровы, да и прачечная не доставляет хлопот – на жизнь хватает. Они потеряли друг друга из виду после того, как у Даниэле появился первенец: вначале созванивались раз в неделю, затем раз в месяц, и всякий раз их голоса звучали все более отчужденно.