— Я делаю это виртуозно венчиком и даже ложкой, — засиял Алексей Викторович.
— Ладно…
Через десять минут он замешивал тесто. Надо признать, действительно споро, будто делал это каждый день, и между делом рассказывал:
— Меня бабушка научила. До восьми лет я жил у бабушки с маминой стороны, родители были заняты работой. Алевтина по сей день считает, что главное в воспитании ребёнка — не избаловать его. Я с самого раннего детства заправлял за собой кровать, убирался, помогал на кухне.
— А после восьми переехал к родителям? — спросила я.
Стало интересно узнать, как и чем жил Алексей Викторович. В прошлом, настоящем, как представлял своё будущее. На самом деле — давно было, только он редко говорил о себе, так же как и я. Мы беседовали о чём угодно, только не о личном.
Мне не хотелось вспоминать. Хватит и того, что пришлось столкнуться с собственным прошлым нос к носу, когда бывший муж заявился в больницу с перечнем требований, если он возьмёт нашего общего сына на попечение, пока я не поправлюсь. Бывший был послан в заоблачные дали. Элитный частный пансионат в Швейцарии обошелся бы дешевле. Но дело не в этом, а в том, что ему Кирюша был не нужен, как и он сыну. Справимся!
У Алексея Викторовича наверняка тоже были причины отмалчиваться о своей жизни. Может, он женат, поэтому молчит. Кольца не носил, но отсутствие золотого ободка давно не показатель.
— Почти. К отцу, — спокойно ответил он. — Родители развелись, какое-то время я ещё пожил с бабушкой, потом перебрался к отцу.
— Почему не к маме? — я удивилась.
— Честно говоря, никогда не задумывался. Позже мать вышла замуж, я почему-то решил, что буду мешаться. Решил, что мешать отцу веселей, — усмехнулся он, подталкивая ко мне кастрюльку с готовым тестом.
— Мешался?
— Думаю, да, — Алексей издал добродушный смешок. — Он последовал примеру матери, через год создал семью. Уверен, десятилетний шалопай с шилом в заднем месте вряд ли радовал. Им хотелось уединения, а я вечно болтался под ногами, но недовольства в свою сторону не помню. Наоборот, по сравнению с бабушкой, я очутился в раю. Единственное, что от меня требовалось, — хорошая учёба.
— Хорошо учился?
— Конечно, — немного самодовольно ответил он. — А ты?
— Что я? Росла с мамой, папой, братьями. Дедушек с бабушками не помню, рано умерли. Училась нормально. У нас сельская школы была, учителя на многое закрывали глаза. Понимали, что большинство поступит в ближайшую ПТУ, в лучшем случае потом будут жить в райцентре, но скорее всего, станут разнорабочими, грузчиками, если повезёт — вахтовиками. Некоторые в селе останутся.
— Но ты ведь уехала.
— Уехала.
Я не могла и на секунду представить, что останусь в посёлке, спрятанном в густой тайге, где у мужчин чаще всего дорога в охотники. У женщин в лучшем случае — работа на почте, в детском саду, в школе, в продуктовом магазинчике. Большинство же были, как моя мать — домохозяйками при муже.
— Молодец, — похвалил меня собеседник.
Конечно, молодец, жаль, что всё вернулось на круги своя. Вот я — совершенно непонимающая, что делать дальше, как и на что жить. Вот — враждебный мир вокруг.
Потом я пекла блины, преувеличено сосредоточенно следя за слоем теста на сковороде, словно если отвлекусь на мгновение, всё, включая квартиру, сгорит. Алексей Викторович не мешал моему представлению, сидел на стуле, дисциплинированно ждал, время от времени бросая на меня заинтересованные взгляды.
