А с той стороны стоял человек, и Вольту совсем не понравилось, как он пахнет. Человек разговаривал с кем-то низким хриплым голосом:
– Алло! Палыч, ты, помнится, говорил, тебе пес породистый нужен для охраны? Есть у меня один, уступлю недорого! Приезжай!
Пес толкал дверь лапами, грыз доски и громко лаял, но выхода не было, и ему пришлось провести эту ночь в сарае. А рано утром к нему зашел человек с длинной палкой, на конце которой была петля. Он ловко накинул ее на шею собаки, затянул и потащил упирающегося Вольта в стоящий у ворот грузовик.
На этом его счастливая жизнь с любимыми людьми закончилась…
* * *
У Палыча были небольшие складские помещения недалеко от города. Тратиться на профессиональную охрану он не хотел, а потому отловил пару крупных бездомных дворняг, посадил их на цепь и провел трос по периметру.
А что? За миску жидкой похлебки и наспех сколоченную будку такая собака будет грозно лаять из-за забора, создавая впечатление, что территория надежно охраняется.
Но для пущей уверенности Палыч мечтал держать у ворот породистого пса, чтобы казалось, что и остальные собаки такие же. И вот его бывший односельчанин и собутыльник подкинул отличный экземпляр «всего за пару тыщ».
И стал Вольт, как и два других кобеля, жить на цепи, спать в хлипкой будке и питаться жидкой похлебкой.
Но трагедия была даже не в этом. А в его отношениях с людьми, вернее – в их отсутствии. Парень-кладовщик собак побаивался, так что обходил стороной, а мужик-уборщик, алкаш из того же села, в обязанности которого входило собак кормить, был с ними груб и жесток.
Беспородные кобели этому не удивлялись, видно, на всяких людей насмотрелись, только уворачивались от очередного пинка, а Вольт не знал, как себя вести.
Гордость и достоинство, присущее чистокровным «немцам», не позволяли ему лебезить и заискивать, а воспитание и порядочность городского пса не давали огрызаться и рявкать на человека, дающего пищу.
Однако было еще что-то, незнакомое и дикое, поднимавшееся из глубин его существа, говорившее ему, что по природе своей он – крупный опасный хищник, относящийся к отряду волков, а уже потом – собака, а то, что городская и воспитанная, – это вообще величина переменная…
Однажды ночью этот внутренний голос прорезался наружу – Вольт выл так самозабвенно, что два других кобеля глухо вторили ему, а где-то далеко на пригородных свалках им отвечал целый хор многоголосой бродячей стаи.
Вольт почувствовал облегчение, казалось, что вместе с этим воем из него выходит щемящая тоска по людям, которых он любил и которые любили его.
А уборщик вдруг перестал быть человеком в глазах Вольта и превратился в злобное существо, не заслуживавшее ни доверия, ни снисхождения собаки.
А потому утром, по привычке замахнувшись на овчарку, мужик в недоумении вытаращил глаза, увидев обнаженные клыки. Ему бы отойти, но он решил утвердить свой авторитет, дав собаке приличного пинка. Через секунду он валялся на земле, схватившись за прокушенную ногу.
С тех пор к Вольту мог подойти только Палыч. Все-таки своим чистокровным «немцем» он гордился, так что, наведываясь на склад раз-два в неделю, привозил ему колбасы или сыра. Угощая, он трепал пса по холке и все думал, почему тот никогда не виляет хвостом?
Ни Вольт, ни его хвост тут были ни при чем – просто в этих чужих руках не было ни капли любви. Прошел год, второй, а руки так и оставались чужими…
