Верный друг - страница 2

Санька насмешливо посмотрел ей вслед, думая: «Что рассказывать девчонке об охоте и собаках? Всё равно ничему не поверит. Пойду лучше к дяде Петровану, с охотником можно потолковать, он поймёт».

Из книги о воспитании собак Санька узнал, что со щенками нужно обращаться бережно, ласково, нельзя их бить, громко кричать, ведь из запуганной собаки ничего хорошего не получится. Ко всему новому нужно приучать её постепенно.

Санька жил в маленьком городке. Он много раз гулял со щенком по тихим улицам и однажды пошёл с ним в центр. Там ходили машины и большой старый автобус, который громко сигналил тройным переливающимся гудком.

Санька, слушая этот гудок, всегда представлял, что из чёрного рожка, торчащего сбоку мотора, вырываются три невидимые ленты и, переплетаясь, несутся по воздуху, издавая этот резкий тройной звук.

На главной улице мальчик остановился на углу. Мимо прошла новенькая легковая машина с блестящим, как зеркало, радиатором. Мушкет не обратил на неё никакого внимания. «А как он отнесётся к большому автобусу, да если тот ещё загудит?» – думал Санька. Вскоре автобус показался из-за поворота. Мальчик узнал его ещё издали по ярко-зелёному цвету.

Подобрав поводок, он приготовил кусочек сахара, чтобы отвлечь и успокоить щенка, если тот испугается. «Лучше бы не гудел», – думал Санька, смотря на неуклюжую машину. Но на дороге, как назло, остановились две зазевавшиеся старухи. Громко крича, они о чём-то разговаривали. Одна всё время показывала куда-то своей суковатой палкой. Автобус сигналил издали, но старухи не слышали. Подойдя к ним, машина рявкнула своим тройным сигналом, пронзительно взвизгнула тормозами и резко остановилась. Из кабины высунулся рассерженный шофёр. На углу засвистел милиционер. Перепуганные старухи шарахнулись в разные стороны.

– Ну, – заволновался Санька, протягивая Мушкету сахар, – перепугали до смерти.

А Мушкет, навострив маленькие ушки, оскалил зубы и залился тоненьким лаем вслед ковыляющей старухе, которая громко стучала палкой по тротуару, а на автобус совсем не обращал внимания и даже не смотрел в его сторону.

К лету Мушкет стал совсем большим. Уши у него торчали кверху острыми треугольниками, лоб был широкий, а глаза тёмные и быстрые, хвост загнулся кренделем на спину. Он был резвый и сильный, смело ввязывался в драки с собаками. От Саньки не отставал ни на шаг, слушаясь малейшего его приказания, ложился по команде, доставал из воды брошенную палку, нёс в зубах кепку и знал ещё много всяких собачьих премудростей.

Летом Санька любил ходить к реке, часами пропадал там, купаясь и загорая, наблюдая за новенькими самоходными баржами. Эти вытянутые узкие баржи, обгоняя буксирные пароходы, как-то странно глухо гудели, словно кто-то там внутри дул в большой флакон. Чумазые пыхтуны-буксиры далеко отставали от них. И Санька, качаясь на высоких покатых волнах, оставленных самоходкой, думал, что буксирам, наверное, стыдно: как-никак, а самоходка всё-таки баржа.

– Вам, старикашки, на отдых пора, – говорил он, насмешливо подмигивая буксиру, за которым, как гусыни за гусаком, тянулись деревянные пузатые баржи. На их палубах громоздились бочки, тюки, ящики с какими-то машинами, подъёмные краны. В этом году их везли вдвое больше, чем в прошлом.

Мушкет сидел рядом с Санькой на берегу и помахивал своим пушистым хвостом, словно тоже радовался, что на реке стало больше пароходов и барж.