Все это время он продолжал сидеть на полу, но теперь подошел к кровати.
– Просыпайся! – только и произносит он на прощание. Теперь все вокруг Вероники окутывает тьма, но только на мгновение.
Она открывает глаза и видит привычную картину своей комнаты. Лежит она в постели не обнаженной, а в пижаме, а значит сон, который она в первые секунды приняла за реальность, был только сном.
Стук в дверь окончательно приводит ее в себя.
– Вера, Птичка, я уезжаю!
Девушка вскакивает с постели и подбегает к двери. Открыв, она обнимает отца, чего не делала уже много лет.
– Родная! Увидимся через две недели. Я буду скучать.
– Длинные волосы, кожаный ободок, – неожиданно для самой себя произносит она.
– Что ты задумала? – Он встревожено отстраняет ее.
– Ничего. Просто вспомнилось.
Александр снова прижимает ее к себе и шепчет на ухо:
– А не вспомнилось, что мне тоже есть за что тебе мстить?
– Я тоже буду скучать! – с беспечной улыбкой говорит она. – До встречи через две недели!
После такого странного прощания с отцом, Вероника возвращается в свою комнату. Она не спеша одевается, делает макияж, укладывает волосы, и когда Мейера уже и след простыл, отправляется на вокзал.
Дорога обещает быть долгой. В купе поезда она почти все время дремлет, временами наблюдая короткие сновидения.
Прибывает в город она поздней ночью, но следуя рекомендациям Зигфрида, успешно добирается до отеля. Однако в самом отеле все сразу начинает идти не по плану. Войдя в пустой холл, Вероника осматривается в надежде увидеть кого-нибудь из персонала. Как же наивно с ее стороны было рассчитывать, что кто-то будет ее здесь ждать с нетерпением. В данный момент она самый бесперспективный клиент. Вот она замечает стойку администратора и уверенно направляется к ней. Вообще, отель производит на нее не лучшее впечатление. За стойкой не оказывается никого, и, перед тем как позвонить в звонок, девушка снова осматривается. На стене возле шкафчика с ключами Вероника замечает черно-белую фотографию Марлен Дитрих с синим автографом.
«Останавливалась здесь и подписала им фотографию», – предполагает девушка. Наконец, она решается позвонить. На звук выходит сонный человек и, зевая, интересуется, не Зигфрид ли ее прислал. Получив утвердительный ответ, он произносит:
– Комната для обслуги. В холле не шатайся, с гостями не разговаривай. Выходить и заходить будешь через черный ход, обед в час дня в столовой для персонала…
– Может, мне еще и комнаты убирать прикажете?! – возмущается Вероника, которую такие условия совершенно не устраивают.
– …и оплата вперед.
Девушка чувствует, что ее негодование скоро перейдет все границы. Она через всю страну ехала ради того, чтобы какой-то хам разговаривал с ней как с человеком третьего сорта?! Вот уж, действительно, лучше бы ей отправиться в Париж на попечение Шнайдера! Однако внезапно ею овладевает спокойствие и сила, те самые ощущения, что и в воскресение, после встречи с вороном. Ее глаза снова покрывает черная пелена, в движениях появляется грация и плавность.
– Как вы себе позволяете так говорить со мной?! Вы не видите, кто стоит перед вами?! – Голос ее тоже меняется, но теперь она узнает знакомые интонации шаманки из ее сна.
При всем при этом в ее сознании прочно засел образ увиденной на фото актрисы. Мысль о том, что к Дитрих здесь относились, однозначно, лучше, не позволяет Мейер выбросить ее из головы.
