– М-гы… Твою мать Надежду Темникову один раз видел в Церкви. После того, как начали читать «Отче наш», она с перекошенным от страха лицом убежала, а два года назад покончила самоубийством; она была одержима нечистой силой. Тебя она, вероятно, и не крестила?
– Нет. И креста не носил.
– Вот – вот. Праведные Души в раю отдыхают, а такие как у твоей матери работают на дьявола. Чтобы иметь какое – то облегчение они стараются завлечь в свои сети людей, и часто это бывают родственники, ибо они доверяют родителям. Вот с тобой такой случай. Если бы ты хоть раз не послушал её, то всё было бы по – другому.
– Почему?
– Есть такое правило: чего хочет женщина – того желает Бог. Ты трижды отказал женщинам, то есть трижды не выполнил желание Бога, да ещё плевал на Ангела – хранителя. Дьявол уже счёл, что ты после этого в их команде, – дело встало за посвящением, его выполнили черти.
– Это были судебные исполнители.
– Они могут носить любое обличие. Все люди неправильной ориентации – это плоды грехов родителей.
– Значит, батюшка, все педерасты – сплошной грех, дьявольская сила.
– Правильно мыслишь. На Западе сейчас дьявол набирает силу.
– И что мне делать? Как выйти из этого положения.
– Вначале надо тебя окрестить, – если есть желание приступим сейчас.
– Алексей, – крикнул он мужчине с рыжей бородой, – побудешь за крестного отца.
– Ага. – ответил он.
– Вот и хорошо, – продолжил священник, – затем ты должен жениться, воспитать чужое дитё, чем прикроешь свой невольный грех Содома. И конечно, что бы вавилонская блудница не преследовала тебя, – вбей в её могилу осиновый кол.
Через две недели Темников Василий расписался в ЗАГСе со Светланой.
В небольшой сельской церкви проходила субботняя служба. После обычного канонического начала, отец Геннадий попросил матушку Серафиму собрать у прихожан поминальные записки. Народу в храме было немного: чуть более десятка старушек и два седых старичка.
Попадья подала записки батюшке. Он начал зачитывать в них имена: «Аграфена, Николай, Сидор, Матрёна… Так! Правильно всё, отложил записку в сторону. Начал читать следующую: «Алексий, Алексий – патриарх… Чья записка?» – неожиданно нахмурился отец Геннадий.
– Моя, – ответила старушка в тёмном сарафане и в белым платочке на голове.
– Зачем поминаешь патриарха?
– Так думала, что Вы забыть можете.
– Его мы никогда не забываем и в памяти батюшки не должно быть сомнения, – он вычеркивает красным карандашом из поминальной записки патриарха.
– Виновна, батюшка, – делает полупоклон старушка.
– А это Надежда что у тебя? – начал он вновь возмущаться. – Мария – свекровь, Мария – сестра, Мария – свояченица? Нельзя было просто имя написать?
– Так как там их Господь – то различит, – оправдывается старушка. – Нельзя же просто под одним именем.
– Бог все твои намерения знает и потому не нужно обозначать степень родства..Поняла?
– Поняла, батюшка! Редко в церкви бываю, – забываю уставы. Ноги не ходят, – если кто привезёт только. Вот сегодня зять привёз…
Отец Геннадий читает дальше: «Михаил, Михаил Титов… А зачем фамилию указывать, Надежда? – Он уже откровенно начал серчать.
– Так дочь Нюшка – то у меня от него.
– Блудила?
– Я батюшка на исповеди об этом факте созналась.
В это время худенькая старушка начала что – то нашептывать полной, почти квадратной пожилой женщине, по всей видимости глухой. Именно эта глухая старушка неожиданно вспылила: «Батюшка, Михаила Титова не надо поминать. Вычеркните его!»
