До стоянки уже бежала сломя голову, зонт выворачивало наизнанку, как желудок после знатной попойки. Можно было за ним не возвращаться, уже через минуту я была совершенно мокрая. Сразу вспомнила анекдот про чайку, что рассказывал сегодня логист Станислав, как раз про Владивостокскую погоду. Знаете морскую примету? Если чайка летит жопой вперед, значит, ветер очень сильный.
Машина стояла в центре пустой стоянки в воде. Лужа была такой глубины, что колеса наполовину скрылись. Удивительно, но я раньше не замечала, что стоянка у нас такой странной формы, в виде воронки. Дойти до машины, не заляпавшись, можно было только в болотных сапогах, а их-то у меня как раз и не было. Зато я перестала расстраиваться по поводу оставленных в машине модных резиновых ботинок. Они бы тут точно не пригодились. Ну что ж, других вариантов нет. Зажмурившись, смело шагнула в лужу. Восемь шагов, и новенькие белые кроссовки были испорчены безвозвратно. В машине переоделась, благо всегда вожу с собой сумку со спортивной формой. Тут же подумала про Алексея, что сидел на собеседовании в машине у Германа в мокрой обуви. Он теперь мой герой. Как можно было высидеть целый час, ощущая в ботинке холодную жижу, ума не приложу. Включила печку и нащупала утренний пакетик с сухофруктами. Когда же он закончится? По урчанию в животе поняла, что успела проголодаться. Из еды, что в меня сегодня попала – утренний кофе, Ленкин яблочный пирог, коньяк и рафаэлка. Так себе набор, совсем не для человека, что пытается следить за своей «шикарной» в некоторых местах фигурой. Пожевав сухой кураги, я запила ее остатками утреннего кофе. Уже 20.30, поеду-ка я домой. Обещание быть вовремя я вновь не сдержала, теперь «приятного» разговора не избежать. Но у меня был еще минимум час, перед тем как я увижу лицо мужа в тот момент, когда скажу, что заявление не написала. Пока не написала.
Глава 2. Я помню, как все начиналось
Нет ничего более постоянного, чем временное.
Альберт Джей Нок, американский педагог и общественный критик
середины XX в.
Не поверите, но я люблю раннее утро, особенно осенью. Мне нравится выбегать из дома, пока все еще спят, и перебежками, коряво перескакивая через грязь и лужи, нестись в машину с сумками в одной руке и кофе в другой.
Сажусь, делаю пару глотков для согрева и завожу машину. Пар изо рта даже внутри железной банки. Второй год не могу заняться сигнализацией, поэтому комфортный подогрев моей ушатанной иномарке только снится. Впереди сорок минут чудесного одиночества на живописной дороге во Владивосток. Кудрявые сопки, разноцветные деревья в огромном количестве и сине-серое осеннее море.
За время поездки я успеваю многое. Прикинуть план работы на сегодня, послушать радио, подумать над сложной вакансией и даже накраситься, если окажусь в пробке. Я езжу по этой дороге почти пятнадцать лет, но наслаждаться ею стала не так давно. Раньше я всей этой красоты не замечала, мне было не до того. Ведь в первый год моей работы в кадровом агентстве была задача выжить.
В то время мне постоянно хотелось спать. Засыпала дома, а просыпалась в ненавистной электричке, где вагоны отапливались в рандомном порядке. Да и пахло отвратительно. Летом – пóтом и немытыми человеческими телами, а зимой пирожками и дымом дешевых сигарет. Память стерла почти все остальные моменты этого периода. Я помню лишь урывками, как забирала сына от бабушек, как ночью делала с ним уроки, а утром ни свет ни заря на автобусе завозила в его школу и бежала на поезд до Владивостока, постоянно опаздывая. Приходилось заскакивать в последний вагон с низкого перрона, задирая короткую ногу на грязную ступеньку, как заправская балерина. Это потом, познакомившись поближе с народом, что мотался вместе со мной на заработки в столицу Приморского края, можно было надеяться, что тебе займут теплое местечко и обязательно помогут влезть в электричку, вовремя протянув руку помощи. С моим ростом сделать это самостоятельно было весьма проблематично.
