Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители - страница 12

Под самою нашею келиею протекала лесная речка Болдачёвка, а в полутора верстах впадала в нее речка Фроловка. На берегу ее был колодезь; в речке этой важивалась и рыбка. <…>

Всю церковную службу мы правили каждодневно у себя в келии, начиная с двенадцати часов ночи, полунощницу и утреню; после утрени, через час, соборный акафист Божией Матери; после акафиста, часа через два, часы с изобразительными и, наконец, вечерню часов в пять вечера. В воскресные и праздничные дни приходили к службе ближайшие старцы: отец Досифей, отец Дорофей, а иногда кто-либо из других Рославльских пустынников, живших в большем расстоянии от нас. Отправя вместе службу, пообедаем, что Бог послал, и разойдемся до следующего праздника.

На Пасху же и на Рождество и в другие нарочитые праздники приходил из ближайшего села Лугов (верстах в семи) старец-священник и приобщал нас запасными Дарами, дабы и мы не были лишены сего духовного утешения.

В свободное от молитвенных правил время занимались рукоделием, кто какое умел: писали полууставом отеческие книги^>26, занимались огородом, на котором, впрочем, по неблагоприятной почве, не родилось других овощей, кроме репы. Летом собирали грибы, ягоды и усердствовали благодетелям, а от них получали печеный хлеб, крупу, а иногда и бутылочку масла для приправы пустынной трапезы. А когда случится недостаток, питались и сухоядением, дорожа всего более духовной свободой и безмолвием. Волки постоянно выли около нас в продолжение целой зимы, но мы уже привыкли к их вою, как бы к вою ветра; а медведи иногда обижали нас, расхищая наши огороды. Мы их видели весьма близко и часто слышали, как они ломали по лесу деревья, но никогда они нас не трогали, и мы жили с ними в мире. И от разбойников помиловал нас Бог, хотя и часто слышали, что они бродят у нас в околотке. Впрочем, нас нелегко было найти, да и нечем было им у нас поживиться. <…> Но страшнее разбойников бывали для нас порывистые бури, ломавшие вековые деревья и грозившие задавить нас. Однажды обрушилось огромное дерево подле самой нашей келии с таким треском, что я уже думал – вот настала последняя минута; но и тут помиловал нас Господь, – оно лишь ветвями задело крышу. Но страшен и самый рев бури в вековом бору, когда она ходит по нем и, как трости, ломает то, что росло целые столетия»^>27.

В 1816 году к брату в Рославльские леса прибыл Александр Путилов, будущий преподобный схиигумен Оптинский Антоний^>28. Осенью того же года братья были на богомолье в Киеве. Видели там, в пещерах, Императора Александра Павловича, слушавшего обедню. На обратном пути посетили Софрониеву пустынь, единоверческий Максаковский монастырь, Глинскую пустынь. В Площанской пустыни познакомились с отцом Макарием, будущим преподобным Оптинским старцем. Побывав еще в Белобережском и Свенском монастырях, братья вернулись в свою лесную пустыньку.

«В 1819 году, – писал преподобный Моисей, – [мы] ездили вдвоем с братом в Оптину пустынь на одной лошадке. Причем познакомились с тамошними старцами иеросхимо-нахом Иеремиею (духовником обители), отцом Феофаном и учеником его Варлаамом (в схиме Вассианом).

Впрочем, отца Феофана мы уже знали: он еще прежде приходил к нам в пустыню погостить, а в этот раз сказал, что придет провести весь Великий пост у нас. <…> Отец Феофан… жил первоначально в Софрониевой пустыни, а потом ушел в Молдавию, где пребывал у старца Паисия, а по кончине его возвратился в Россию и поступил в братство Оптиной пустыни в 1800 году.