Вдова была одета во все черное, только кроссовки белые. Она говорила тихо, казалась кроткой и погруженной в себя.
Журавлев сразу отправляется в кабинет разбирать архив Дубровина. Он возвращается с чемоданом, набитым вещами, и уезжает.
Вдова пожимает плечами. Поговорить им не удается, то и дело звонят с соболезнованиями.
– У вас телефон звонит. Ответьте, – напоминает Неробов.
– Что, простите?
– Я говорю, телефон звонит очень громко. Вас не раздражает? Меня так – очень. Так как насчет наследства?
Неробов проследил, как длинная, тонкая рука с индийскими браслетами и самодельной фенечкой достала телефон. Но женщина его разочаровала. Она не ответила на звонок и сбросила вызов.
Вместе с Неробовым они выпивают по бокалу вина, после чего следователь уходит.
За всеми следственными действиями он едва не забывает ознакомиться с протоколами, которые достает Абросимов. Осмотр места происшествия составлял Башаров, и его нельзя признать удовлетворительным. Орудие преступления не найдено. Да и показания свидетелей ничего не проясняют.
Неробов дает поручение своему стажеру:
– Наташ, ты могла бы договориться с горничной, чтобы она тебя пустила в номер 1239. Мне туда нельзя. Пока, во всяком случае.
– А чего там смотреть?
– Не смотреть, а осмотреться. Из вещей эксперты взяли всё, что нужно. А вот поработали с персоналом недостаточно. Узнать надо, кто чем занимался. Особенно, что не входило в профессиональные обязанности. Мы вот у себя оказываем друг другу услуги, меняемся дежурствами, так и они тоже.
Она была достойной ученицей и без лишних вопросов отправилась выполнять задание. К вечеру она отчитывалась в своих действиях: нанесла визит портье, взяла у него показания и тут же проверила их свидетельствами дежурных на этажах.
– Слишком все гладко, они повторяют друг друга, – решил Неробов, выслушав ее отчет.
Наташа молчала. Она тоже склонялась к тому, что это сговор, но не торопилась первой высказывать суждение.
– В первую очередь найди горничную, которая дежурила на этаже в то утро.
Сам он планировал заняться камерами. Их отключил человек, который в этом разбирался. Он планировал прибегнуть к услугами фирмы, которая устанавливала тут видеонаблюдение, но так и не собрался туда позвонить.
Вместо этого Неробов едет к Полевой. Жена не надеется на его нравственность. То, что Викторию освободили из-под стражи, еще не значит, что она будет бросаться на чужих мужей, говорит Николай Ильич.
Виктория Полевая дома, она все еще носит длинный халат, прикрывающий ногу с электронным браслетом, но приподнимает его, чтобы показать свои оковы.
– Я не свободна.
– Все равно хорошо, что тебя выпустили, – говорит Неробов, который на суде не был, но ему дал полный отчет Амир Асланович.
Одного Джагаева ей недостаточно, Виктория желала бы паланкин и парад плешивых карликов следом, но за их неимением изливает весь гнев на Неробова.
– Извини, что отняла у тебя время. Совсем необязательно тащиться в такую даль, чтобы меня посетить. Ты не должен расстраивать свою жену.
Как мило, пережитые волнения заставили ее думать о неприятностях, которые она доставляет другим людям.
– Чего Ирине расстраиваться. Я тут по работе. Приехал тебя допросить.
Николай Ильич слушает ее рассказ и думает, мог ли он любить эту женщину в халате. Или он любил другую женщину, которой не было в ней. А Вика считает, что она и есть та женщина.
– Мы получили новые сведения, и в их свете твои первоначальные показания выглядят… странно. Я бы предположил, что ты кого-то покрываешь. Напомню, что ложные показания делают тебя сообщницей. Второе задержание, и это будет не домашний арест.
