Наконец он соглашается:
– Ладно. Я дам тебе личное пространство. Но если вдруг потребуется моя помощь, напиши мне, и я буду здесь через пару минут.
Я киваю, а он наклоняется, прикасаясь губами к моему лбу. На этот раз я не отталкиваю его.
После того как он уходит, я захожу в свою одинокую спальню, сажусь на свою одинокую кровать и вдыхаю воздух одиночества.
– Мне так не хватает тебя, Финн, – на выдохе произношу я.
Потому что ты всегда понимал меня, что бы ни случилось. Мне никогда не приходилось ничего объяснять или вдаваться в подробности. Он знал обо мне все без лишних слов.
Это была наша общая фишка.
Но теперь его нет, и я абсолютно одна.
Это далеко не самое комфортное место для меня, особенно в этот момент, когда из нас двоих в живых осталась только я.
Я озираюсь по сторонам. Из всей большой и просторной комнаты мой взгляд вылавливает один стул около окна, и я неловко пересаживаюсь на него, притягивая колени к груди, снова открываю «Джейн Эйр».
Позади, за окном, английские мхи простираются на мили вдаль, расстилаясь по землям Уитли. Это место так напоминает Торнфилд Холл, который так подробно описывает Шарлотта Бронте, что у меня складывается впечатление, что она создавала свой роман, сидя перед тем же самым окном и в той же самой комнате, где сейчас нахожусь я.
Глядя сквозь стекло, я вижу, как дымка поднимается над землей, затапливая все вокруг густым туманом.
Когда я снова на мгновение бросаю взгляд за окно, мои глаза улавливают какое-то движение.
Я снова вглядываюсь в мох, уже внимательнее.
Я жду, что вот-вот передо мной снова предстанет тот незнакомец, которого я встретила сегодня.
Но это оказывается Дэр.
Он прогуливается по дорожке, идущей от сада, скользит сквозь ночь, и его широкие шаги кажутся мне до боли родными.
А затем он останавливается.
Должно быть, затылком почувствовал мой взгляд, потому что он смотрит вверх.
Его лицо поворачивается в мою сторону, и наши взгляды встречаются.
Его глаза темнее ночи, и они пронизывают мою душу насквозь.
В его взгляде столько притягательной силы, что у меня перехватывает дух, и я опускаю веки.
Когда я снова смотрю вниз, его уже и след простыл.
Но какое-то странное, неизведанное ощущение остается внутри меня.
Он опасен.
Я в опасности.
И он знает, что я видела его.
Что за странные мысли?
Но ведь это вполне оправдано: я тоже странная.
* * *
Завтрак и ланч в Уитли проходят в такой же формальной некомфортной обстановке, что и ужин.
После того как я провела все утро, погрузившись в свое гнетущее одиночество, мне удалось выскользнуть из комнаты, не будучи замеченной Сабиной. Она все это время пристально наблюдала за мной, и мне страшно, что в любой момент она может прижать меня к стенке и начать расспрашивать о маме.
Я не хочу этого.
Время еще не пришло.
Вырываясь на свежий воздух, я сразу же подставляю свое лицо солнечным лучам и делаю глубокий вдох.
Господи, как же хорошо – наконец почувствовать себя свободной.
Внезапно мне на ум приходит одна любопытная вещь: несмотря на то что мои нервы натянуты до предела, я могу использовать пребывание здесь как долгожданную передышку.
Я вспоминаю, какой тошнотворной была жизнь той девочки из похоронного бюро.
Там, дома, все знали, кто я такая. Всего лишь грустная девчушка, потерявшая большую часть близких и свой разум. Я никогда уже не смогу избавиться от своих воспоминаний и стать обычной нормальной девушкой.
