Я не помню, как оказалась в лесу, как перепрыгнула через озеро, ударившись об лёд, как спешила по ступеням вверх, еле переводя дыхание. Мне так хотелось, если и не выразить своё негодование ему, то хотя бы увидеть его бесстыжие глаза. Все эти месяцы я перемалывала один-единственный вопрос в своей голове: если даже Дмитрий солгал, и Влад вернётся, отыщет ли он меня? Нужна ли я ему до сих пор?
Это заставило меня остановиться. Если ты не нужна человеку, зачем надоедать ему своим присутствием? Зачем пытаться вернуть к себе его взгляд, пытаться привлечь его внимание, заставить его сердце биться чаще, как это было раньше? Всё прошло, рано или поздно любовь умирает. И почему мы решили, что вечно будем вместе, что вечность сама не разделит нас?
Я присела на холодные ступени каменной лестницы, слушая завывания ветра высоко в шпилях башен. Все мы эгоисты, когда любим. Есть ли сила в одиночестве? Если бы я задала этот вопрос Джеру, он бы лишь ухмыльнулся и отправил «глупую, маленькую девочку» спать. Но я подросла и теперь сама хочу понять смысл всего происходящего. Если эта любовь истощала и меня, и его, зачем дальше продолжать страдать? Вспоминать что-то, мечтать о несбыточном? Не легче ли просто развернуться и сказать: любовь – участь слабых, а я сильная?
Не стоит забывать, что я всегда сбегала от проблем, какими бы тяжёлыми или лёгкими они не были. Стоило лишь обратиться в волка и нестись куда-то вдаль, где никто не сможет достать тебя.
Я вернулась домой подавленная, с красными глазами от слёз. Рельера отослала Лиама спать, а сама присела рядом со мной на крыльце. В эту ночь бушевала метель, а я могла слушать только тёплый шепот вампирши.
– Ты не права, если считаешь, что любят только слабые, – нашёптывала она, как заклинание, простые истины. – Сила в том, чтобы удержать голубя в руках, а не отпустить его. Дмитрий лгал слишком часто, чтобы ему можно было верить. Поэтому стоит лелеять надежду на возвращение Владислава. Чтобы кто ни говорил, верь только своей интуиции и своему сердцу, девочка.
Я неосознанно подняла взгляд на еле проглядывавшую полоску тёмного леса.
– Он вернётся, Лин. Рано или поздно.
Господин Кронович, видя на следующий день моё подавленное состояние, решил отпустить меня на неделю. «Для излечения души», – вот какую причину он мне назвал.
Мы гуляли по саду с Лиамом, когда он начал странную беседу. Он всё вспоминал инцидент с Дмитрием и мои рассказы о бессмертных существах, когда наконец решился задать вопрос, который, видимо, мучил его давно.
– Я давно не решался спросить тебя, Дмитрий говорил о своём сыне, что-то о союзе вампира и оборотня, а потом ты разъединила медальон у себя на шее. Не расскажешь обо всём этом?
– Рассказывать нечего, – сжав зубы, проговорила я. Сердце больно ёкнуло, и я продолжила говорить, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Той ночью, когда я пропала, меня ранил оборотень. От него меня спас вампир и принёс в дом человека, который вырастил меня и воспитал. Ещё несколько раз я видела его. Потом мы встретились здесь, в Нетуше. Он рассказал мне совершенно бредовую историю о том, что ждал двести лет только меня. Я поверила, хуже того, я влюбилась. Потом он исчез, оставив мне половинку своего медальона, и больше я о нём не слышала, до прихода Дмитрия – его отца. Дальше ты всё знаешь. Мне больше нечего добавить.
– Ты любишь его, Лин?
