Трава щекотала мои ступни, шлепанцы хлопали меня по босым пяткам. Я подошла еще на несколько шагов, гадая, кто этот тип и почему он стоит у нас во дворе. Какое-то внутреннее чутье побуждало меня бежать, но я сделала еще шаг. Мне случалось сталкиваться с куда более страшными вещами.
Мое любопытство почти всегда одерживало верх над здравым смыслом. Папа часто говорил, что оно роднит меня с кошкой из детской поучительной сказки, которую сгубила именно эта черта характера. Желание выяснить правду подталкивало меня вперед, но незваный гость не двигался и не говорил ни слова, терпеливо ожидая, пока стремление приоткрыть завесу тайны пересилит мое чувство самосохранения.
– Кэтрин! – раздался голос моего отца.
Паренек не вздрогнул, только прищурился под яркими лучами солнца и спокойно наблюдал, как я замерла на месте, услышав свое имя.
Я попятилась, схватила рюкзак и побежала к переднему крыльцу.
– Там какой-то парень, – выпалила я, тяжело дыша, – на нашем заднем дворе.
Папа по своему обыкновению был одет в белую рубашку, широкие брюки и галстук, неплотно охватывающий шею. Темные волосы уложены гелем, усталые, но добрые глаза смотрели на меня так, будто я только что совершила нечто удивительное – если годичное обучение в старшей школе можно назвать героическим поступком, то, наверное, отец был прав.
– Парень, говоришь? – переспросил папа и вытянул шею, делая вид, будто заглядывает за угол. – Из школы?
– Нет, но я уже видела его недалеко от нашего дома. Это тот тип, который подстригает газоны.
– Ах, вот как, – протянул папа, снимая рюкзак с моего плеча. – Это племянник Джона и Ли Янгбладов. Ли говорила, что он иногда гостит у них летом. Ты никогда с ним не говорила?
Я покачала головой.
– Значит ли это, что парни больше не грубияны? Не могу сказать, что счастлив это слышать.
– Папа, почему он на нашем заднем дворе?
Папа пожал плечами.
– Он устраивает там погром?
Я покачала головой.
– Тогда мне не интересно, почему он у нас во дворе, Кэтрин. Весь вопрос в том, почему тебя это так волнует?
– Потому что он – посторонний, вторгшийся на нашу частную собственность.
Папа бросил на меня быстрый взгляд.
– А он симпатичный?
Я скорчила гримасу, всем своим видом выражая отвращение.
– Фу, папы не должны спрашивать о таком. И нет, он вовсе не симпатичный.
Папа перебрал письма, которые держал в руках, его губы слегка изогнулись в довольной усмешке.
– Я просто так спросил.
Я обернулась и внимательно оглядела полоску травы, зеленевшую между нашим участком и бесплодным куском земли, некогда принадлежавшим Фентонам. После того как вдова мистера Фентона умерла, ее дети снесли дом. Мамочка как-то сказала, что очень рада такому исходу, потому что перед их домом вечно чем-то смердело. Трудно представить, что в таком случае творилось внутри дома: наверное, стояла жуткая вонь, словно там кто-то умер.
– Я тут подумал, – проговорил папа, открывая стеклянную дверь. – Может, покатаемся в эти выходные на «Бьюике», а то он застоялся.
– Ладно, – ответила я.
Интересно, что он задумал?
Папа повернул ручку и открыл дверь, взмахом руки предлагая мне войти.
– Я думал, ты обрадуешься. Тебе же скоро сдавать на права, разве нет?
– То есть ты имел в виду, что я покатаюсь на «Бьюике»?
– А почему бы нет?
Я прошла мимо него в прихожую и бросила на пол рюкзак, полный учебников и тетрадей, оставшихся от учебного года.
– Полагаю, в этом нет смысла. У меня все равно не будет своей машины.
