Пока все протекало спокойно и без эксцессов. Затраченного на институт хватало, чтобы держать его на поверхности. Изменений за последний год практически не было. Никто не уволился, а из новых сотрудников приняли лишь одного – в лабораторию микроволновых процессов.
С этого и начались проблемы.
Расширения штата не намечалось. Основа партнерства НИИ и фирмы «Уралтинг» состояла в том, чтобы просто выжить. Но прошло всего ничего, а директор вдруг обнаружил, что у него пустует штатная единица, и нужен сотрудник в лабораторию. Инженер, ничего подобного не припомнив, согласился без удовольствия. Баловать итээровцев не хотелось.
Дальше больше. В ту же лабораторию потребовалось новое оборудование. Об этом уговора уже точно не было. Но директор проявил невиданную настойчивость, пришлось уступить и с этим.
А потом в лаборатории случился пожар.
Предшествовал ему взрыв, небольшой, но загадочный – в институте, занимавшемся малыми токами, ничего раньше не взрывалось. Выяснить подробности удалось не сразу. Все, кого спрашивали, пожимали плечами, а кое-кто, похоже, темнил. Объяснения директора и завлаба были явно с недоговорками.
Парижские тайны со взрывами Инженер не любил. Можно было по старой памяти прижать директора или старичка завлаба и поговорить с ними по-человечески. Но вот так вот сразу переходить на нормально-конкретный язык с людьми, далекими от реалий, было недальновидным. Институт имел историю, таящую даже в новые времена сюрпризы. Непонятности могли оказаться любыми.
Имело смысл позвонить Бригадиру. Выросший до неформального зама, тот курировал в последнее время охранное агентство.
Инженер набрал номер.
– Говорить можешь?
Через час они прогуливались по берегу Финского залива.
Местность, выбранная для встречи, производила странное впечатление – сочетание свалки с промзоной. Наезжая сюда, Инженер не переставал удивляться градостроительным странностям Петербурга. Город, выросший у залива, не имел полноценного выхода к морю. Вместо набережных и пляжей это были помойки и камнеломы. Заботливыми руками нескольких поколений берег был превращен в индустриальную клоаку, территория которой даже в местах, не застроенных предприятиями, занимали свалки, оформленные под ведомственные пустыри. Один из таких, маскирующийся под окраину парка, был местом встречи. Беседа требовала приватности.
Лучшего человека, чем Бригадир, для обсуждения не было. После Афгана и 90-х он отвечал за разного рода вопросы. Претензий к его работе не было, так лишь, чудил иногда по ушибленности, но без большого ущерба для дела.
Инженер смотрел на неспешно накатывающую волну. Финский залив ему нравился, была в нем непонятно-угрюмая близость. Сбоку от парка в залив впадал заросший водорослями канал, на котором ютилось некое подобие яхт-клуба. Глядя на сиротливо сгрудившиеся у причалов суденышки, невозможно было понять, как им удается пройти по столь мелкому фарватеру.
Когда-нибудь, когда ляжет масть, он мечтал навести здесь порядок – выкупить берег, разобрать завалы, расчистить дно и построить цивилизованную зону отдыха. Не привычную, где нет ничего кроме песка, валяющихся тел и баров, а настоящую – со спортплощадками, лодками, рыбалкой и досками с парусом…
Пока вокруг ничего кроме мусора не было. Начиналось лето, опять обещающее быть жарким. Климат менялся, и в пекло, которое с каждым годом накатывало внезапно, город превращался в китайскую душегубку у издевательски недоступной воды.
