Молча тнула мне питьё в руки . Я без разговоров выпила и через секунду провалилась в сон. Уже касаясь головой подушки, сквозь наваливающуюся на меня дрёму чувствовала, что мне мажут ногу, а потом …всё. Я выключилась.
Проснулась в кромешной тьме. Укрытая тёплым одеялом, в необыкновенно уютной, свежей постели. Глаза привыкли к темноте, у стены напротив в камине оранжевыми молниями то и дело пробегало пламя, разрывая в треск прогоревшие поленья.
Окно было наглухо закрыто ставнями, но звук проникал– там, снаружи шёл дождь. Лежать было так уютно. Монотонный барабанящий звук дождя баюкал, глаза закрывались сами собой.
Пока шарила взглядом в темноте, увидела тонкую полоску света из под закрытой двери. Прислушалась, оттуда доносились сдавленные всхлипы, прорывающиеся в истерический шёпот. Именно они меня и разбудили.
Я силясь разобрать, что происходит, навострила ушки. До меня долетали обрывки фраз. Женский голос просил у Знахарки зелье, ей не отвечали.
До меня донеслось явственно:
– Дай, старуха, дай, прошу. Я отблагодарю тебя. – мне показалось, или голос принадлежит той чернявой девчонке, Анаис?
– Поди прочь, не дам. Она под защитой, ни мне, ни тебе с ней не справиться. Поди прочь.
– А не дашь, так в другом месте возьму, всё равно изведу новую.
Всё стихло. Я окончательно проснулась, уж не про меня ли речь? Сон по понятным причинам исчез. Я отважилась подняться и с удивлением поняла, что нога у меня не болит.
Я осторожненько наступила на пятку – не болит! Крадучись подошла к двери, постояла – там, за стеной тишина.
Тихонько приоткрыла дверь.
Старуха сидела за столом перед тонкой длинной свечой. От её неровного пламени на стенах дёргались косматые тени вязанок сухих трав, развешенных вдоль печки.
Очаг продолжал кипятить булькающую жижу.
Напротив него, в печи жарко подрагивала мазурка из раскалённых угольков.
На полу, в отсветах остывающего пламени, бросающего пляшущие тени на пол, сидел чёрный кот. За ним то и дело плавно двигалась тень из стороны в сторону, странным образом приобретая очертания маленького человечка.
Знахарка сидела перед золотистым фитильком неровного света свечки, неспешно плела мудрёные узелки из льняных ниточек.
Я молча присела рядом, видела высушеные узловатые пальцы, выглядывающие из чёрных пологов плаща. Старуха довольно ловко довязывала узелки, не обращая на меня внимание. Потом зажгла хвостик своей плетёнки над свечой.
Густой белый дым извивался над пламенем, то вытягиваясь упругой стрелой, то внезапно свивался в кольцо, плясал, извивался в горячем танце.
Из под надвинутого капюшона раздался голос – шипящий, с хрипотцой.
– Ходит она за тобой по пятам, а ухватить не может. Ты как не отсюда вроде. Ты и не тут и не там. Вот ты её и запутала. Придёт время, ты сама и решишь, та или эта с ней пойдёт.
– Вы мне говорите?
Да, уж.Вопрос я задала своевременно. Учитывая, что кроме нас никого не было, то он ещё и глупо прозвучал.
Знахарка молчала. Взаправду страшная старуха. Что она там говорила, кто ищет меня. Сама решу… Ничего не поняла.
– Что я решу? Пожалуйста, объясните толком.
Старуха поднялась. Собрала весь пепел, осыпавшейся от сожжённой верёвочки, бросила его в печь.
Он рассыпался сизыми звёздочками, на мгновение я увидела картину, как будто…
Как бы это описать. То есть всё видение длилось мгновение, ровно столько, сколько тлеет искорка, вылетевшая из уголька.
