Когда Глеб позвал меня домой, я вообще не думал о ней. Я успел отогнать эти мысли, затолкать их куда-то глубже.
Но когда я вошёл в квартиру и увидел её…
Она стояла в дверях кухни. Свет бил ей в лицо, подчёркивая её скуластый профиль, строгие каштановые волосы были убраны в тот самый пучок, который она так отчаянно носила, будто это могло защитить её. Она подняла глаза и встретилась со мной взглядом.
И я почувствовал, как мир провалился под ноги.
Юлия.
Она замерла. Я видел, как её пальцы сжались вокруг полотенца, которое она держала в руках. Видел, как её дыхание стало рваным, как она попыталась выпрямиться, скрыть свой шок. Но я знал, что она тоже почувствовала это.
– Макс, это моя мама, Юлия, – сказал Глеб, абсолютно спокойно, как будто не разорвал мне мозг в один момент.
Я смотрел на неё. И я видел в её глазах этот грёбаный страх. Она боялась, что я скажу что-то, выдам нас.
Я улыбнулся. Лениво, спокойно, будто ничего не произошло.
– Приятно познакомиться, Юлия Алексеевна, – сказал я, протягивая руку.
Её пальцы на секунду задержались в моих. Горячие, мягкие, те самые пальцы, которые ещё недавно царапали мою спину. Она не смотрела мне в глаза, но я знал: она помнит.
Чёрт, я хотел её снова.
Я понимал, что это неправильно.
Она – мать моего друга. Это грёбаный запретный плод, за который можно сжечь всё. Свои принципы. Отношения с Глебом. Её чёртову стабильную жизнь.
Но я не мог. Не мог выкинуть её из головы. Не мог перестать думать, как её волосы распускались по плечам, как её тело дрожало подо мной, как её губы произносили «ещеее», а потом…
Она пыталась вести себя, как ничего не было. Её голос был спокойным, её взгляд строгим, но я видел, как она избегала смотреть на меня. Видел, как её пальцы дрожали, когда она бралась за чашку чая.
Она хотела скрыться. Снова. Но я ей этого не позволю.
Это не просто желание. Это одержимость. Её внутренний конфликт, её попытки отрицать очевидное только раззадоривали меня.
Каждый раз, когда я видел её, я чувствовал, как меня затягивает. Она была как грёбаная петля, которая становилась только туже.
И отказаться? Нет. Чёрт возьми, нет.
Она моя. Даже если она будет бороться. Даже если это всё разрушит.
Я не отпущу её. Никогда.
****
Этот вечер я бы предпочла провести дома. За чашкой чая, с документами или книгой, которая пылится на полке уже полгода. Но мне пришлось пойти. В нашей сфере отказываться от таких мероприятий – плохой тон, а у меня всегда было слишком много профессиональной гордости, чтобы выглядеть слабой.
Банкет. Парад масок. Коллеги, прокуроры, судьи, адвокаты. Все сдержанно улыбаются друг другу, как будто здесь собрались друзья, а не люди, которые привыкли быть врагами в суде.
Я вошла, стараясь держаться ровно, уверенно, хотя внутри чувствовала себя чужой. Да, меня уважали. Но в этой обстановке я всегда чувствовала, что за спиной ведут счёт моим успехам, взвешивают каждое движение, как будто ждут момента, чтобы сказать: "Ну вот, Юлия Алексеевна тоже ошибается".
А потом я увидела его.
Дмитрий. Мой бывший муж.
Высокий, уверенный, всегда безупречно одетый. Он был прокурором. Человеком, которого уважали, иногда даже боялись. Его уверенность, раньше вызывавшая у меня восхищение, теперь казалась почти показной.
