Он, похоже, удивился, увидев ее (еще бы!), – удивился и совершенно не обрадовался, хотя и сказал:
– Нельзя ли спросить, чему я обязан этим приятным визитом?
– Мне надо с вами поговорить! Пожалуйста, мистер Дженкинс!
– А почему ты не в школе?
– Я в школе. Ведь это же школа.
– Мег, будь так любезна, не хами. Я смотрю, за лето ты совершенно не изменилась. А я-то надеялся, что в этом году у меня с тобой проблем не будет! Кто-нибудь знает, где ты находишься?
Его очки сверкали в лучах утреннего солнца, и глаз было совершенно не видно. Мег поправила свои очки, но так и не поняла по его лицу, что он думает, – у него, как всегда, был такой вид, как будто под нос ему сунули нечто вонючее.
Он чихнул.
– Я попрошу секретаршу отвезти тебя в твою школу. Хотя это означает, что я на добрых полдня останусь без секретаря!
– Да нет, спасибо, я на попутках доберусь.
– Как будто ты без этого мало набедокурила! Ты разве не знаешь, что в нашем штате ездить автостопом противозаконно?
– Мистер Дженкинс, я совсем не об этом хотела поговорить. Я пришла, чтобы поговорить о Чарльзе Уоллесе.
– Маргарет, твое вмешательство крайне неуместно.
– Его большие мальчишки обижают. Если вы их не остановите, рано или поздно они его изобьют всерьез.
– Если кого-то не устраивает, как я разбираюсь с данной ситуацией, и кто-то хочет это со мной обсудить, полагаю, это должны быть твои родители, а не ты.
Мег старалась держать себя в руках, но бессильный гнев заставлял ее говорить все громче и громче.
– Ну, наверно, они умнее меня и заранее знают, что от этого никакого толку не будет! Мистер Дженкинс, я вас умоляю! Я знаю, многие считали, что Чарльз Уоллес не слишком умный, но на самом деле он…
Мистер Дженкинс перебил ее:
– Все наши первоклассники прошли тест на ай-кью. Ай-кью твоего братишки вполне удовлетворителен.
– Мистер Дженкинс, но вы же знаете, что на самом деле он намного умнее! Наши родители тоже проходили с ним всякие тесты. Просто у него ай-кью настолько высокий, что он не вписывается в рамки стандартных тестов.
– По его школьным успехам этого не заметно.
– Ну как же вы не понимаете! Он же нарочно не дает себе работать в полную силу, чтобы мальчишки его не били! Он их не понимает, они не понимают его. Многие ли первоклашки знают про фарандолы?
– Маргарет, я понятия не имею, что ты там мелешь. Все, что я знаю, – это что Чарльз Уоллес кажется мне довольно нездоровым.
– Да все с ним в порядке!
– Он очень бледненький, и у него мешки под глазами.
– Ну а как бы вы сами выглядели, если бы вам то и дело давали в нос и ставили фонари под глаз только за то, что вы знаете больше других?
– Если он такой умный, – мистер Дженкинс смерил Мег ледяным взглядом сквозь выпуклые стекла своих очков, – хотелось бы знать, зачем ваши родители вообще отправили его в школу?
– Да потому, что по закону так положено. А то бы, может, и не отправили бы!
И теперь, стоя на каменной стене рядом с Чарльзом Уоллесом и глядя на два валуна, возле которых не было никаких драконов, Мег вспомнила, что говорил мистер Дженкинс про бледность Чарльза Уоллеса, и содрогнулась.
– Почему люди всегда не доверяют тем, кто на них не похож? И неужели я настолько иной?
Мег провела кончиком языка по зубам – с нее только недавно сняли скобки – и с любовью и печалью посмотрела на брата:
– Ах, Чарльз, я даже не знаю! Я же твоя сестра. Я тебя знаю с рождения. Мы с тобой слишком близки, чтобы я могла сказать «да» или «нет».
