Женщина с сомнением смотрела на горошины.
– И что, он просто так тебе это дал?
– Нет, он сказал, что я потом отработаю…
– И как ты отработала!!!
– Да, никак, – пожала плечами Ника, – на другой день он вел занятия с девочками старшей группы, оступился и сломал шею… Я понимаю, что лекарства мало, но больше взять негде. Он еще говорил, что горошину надо взять в рот и сосать, как конфету.
– Ладно, хуже все равно не будет, – сказала Анна Федоровна и взяла горошину в рот.
Ника поклонилась и вышла из комнаты. Она прошла в кухню, где встретила Веру и Катерину. После ужина барышням показали их комнату, куда принесли вещи из коляски.
На другой день барыня почувствовала себя значительно лучше, утром она приказала, чтоб завтрак накрыли на веранде и поставили там ее кресло. Затем с помощью Катерины перебралась на веранду и уселась в свое кресло.
– Катерина, барышням пора вставать. Зови их завтракать на веранду.
– Барышни давно встали, оделись в белые штаны и рубахи и убежали на речку. Деревенские сказывали, что они сбросили одежду на берегу, переплыли речку туда и обратно, вытерлись, оделись и убежали вдоль берега.
– Ну, дела… Скажи Савелию, чтоб отыскал их. Не дай бог, обидит кто…
Савелий, услышав распоряжение барыни, только хмыкнул.
– Вряд ли кто сможет обидеть этих ведьмочек, – ответил он, – да вон они, бегут сюда. Барышни! Вас барыня желают видеть! Извольте пожаловать на веранду.
Девушки поднялись на веранду, и предстали перед Анной Федоровной. Барыня выглядела значительно лучше, чем вчера и была явно в хорошем настроении, однако увидев их, нахмурилась.
– Ну что за вид… Переоденьтесь и возвращайтесь побыстрее, – пробурчала она.
Барышни вышли и через десять минут вернулись в дорожных костюмах.
– Садитесь, будем завтракать, – продолжила она. – Лекарство твое, Ника, очень помогло, сама видишь. Где бы его еще приобрести? Никаких денег не пожалею!
– Не знаю… – растеряно сказала Ника, – когда индиец умер, наш доктор приказал все его вещи сжечь, поскольку, как пользовать его снадобья, никому не ведомо, где и как он их готовил тоже.
– Жаль… Ну, видно, не судьба… Спасибо и на том, что есть…
– Я поговорю с нашим доктором. Если что узнаю, сообщу непременно, – ответила Ника.
– Сейчас откушаете, отдохнете, а потом ближе к обеду, покажете, чему вас в пансионате учат. Говорят, вы и оружием владеете, да и вообще много чего болтают… Савелий ходит какой-то загадочный. После полудня подходите, погляжу на вас.
Опекун
Иван Михайлович, крупный с окладистой бородой, мужчина лет пятидесяти, прикатил в усадьбу к Анне Федоровне как раз к обеду. Впрочем, мысли его были отнюдь не об еде. Богатая помещица явно доживала последние дни, и не возраст был тому причиной, а давняя болезнь, которая обострилась в последний год. Он неохотно согласился взять под опеку два огромных состояния, наследница которых, круглая сирота, воспитывалась в пансионате искусств. Он точно знал, что среди воспитанниц, была группа девочек, которых обучали боевым искусствам, и, по слухам, тренировали их так, что равных им не было и в императорских офицерских училищах. Впрочем, никто их не видел, а слухи, всего лишь слухи, да и не факт, что его подопечная одна из этих амазонок. Во всем этом опекунстве был только один положительный момент: он мог удачно женить своего сына. Андрей служил в Санкт-Петербурге в чине подпоручика, и эта служба недешево обходилась его отцу, хотя Андрея нельзя было назвать игроком и кутилой. Конечно, эти прожекты были весьма эфемерны, но Иван Михайлович решил воспользоваться приглашением своей давней знакомой, чтоб взглянуть на будущую невестку.
