Во время полета пилоты молчали. Говорить было не о чем – надо было работать. Норвегию обогнули благополучно. Специалисты службы радиоперехвата на «Москве» доложили, что об обнаружении советских самолетов вражеских сообщений не поступало. В пять утра, примерно в сотне километров от цели, оба МиГа форсировали двигатели и зашли на цель в пологом снижении, обгоняя собственный звук. КАБы положено бросать на высоте не больше пяти километров. Но этот прием, уже столько раз применявшийся нашими летчиками против немцев на юге, делал их первую атаку абсолютно внезапной и неотразимой. Зимняя ночь в Арктике может быть либо звездной и морозной, либо такой же морозной, но метельной. Третьего не дано. Сейчас как раз был первый вариант. Колючие звезды, полотна северного сияния, пляшущие в небесах, и видимость миллион на миллион.
Там, внизу, спят ничего не подозревающие фрицы на «Тирпице», спит в своей каюте первый и последний командир линкора, капитан цур зее Фридрих Карл Топп. Дремлют дежурные расчеты зенитных батарей, дубеют от мороза наблюдатели на своих постах, вслушиваются в тишину полярных просторов немецкие звукометристы. Но ни звука не доносится с небес. А смерть уже рядом. Помните, фрицы, 22 июня тогда ваши летчики тоже убивали спящих…
Когда до «Тирпица» оставалось восемь километров, корректируемые бомбы отделились от держателей и нырнули вниз. Били дуплетом. Бомбы, сброшенные капитаном Магомедовым, были нацелены в район носовых башен главного калибра «А» и «В», старший лейтенант Сергеев ударил по кормовым башням «C» и «D». Именно там удар относительно небольших по калибру пятисоткилограммовых корректируемых бронебойных авиабомб мог вызвать детонацию боекомплекта. Бомбы приближались к цели, подправляя свой полет движениями рулей. Потом, почти одновременно – четыре ярких вспышки на палубе «Тирпица». А еще через мгновение носовая часть линкора превратилась в настоящий вулкан. Только одна бомба из четырех ударила в палубу сразу за барбетом башни «Бруно», разворотив элеваторы, прошила наискосок подбашенное отделение и лопнула в снарядном погребе. Взрыв полного боекомплекта разорвал переборки, подкинул башню «Бруно» вверх и вызвал вторичную детонацию в башне «Антон». Из трех других бомб одна поразила боевую рубку, вторая – крышу башни «D», третья – пробила палубу в кормовой части и взорвалась под килем, вызвав хотя и значительные, но не смертельные повреждения. Но взрыв двух полных погребов ГК – это уже не лечится. Линкор «Тирпиц» повалился на левый борт и лег на грунт с креном в сорок пять градусов, выставив на поверхность часть палубы и надстройки.
Немецкие зенитчики спохватились лишь через несколько минут, паля из всех стволов в белый, то есть, в черный, свет, как в копеечку. Но, как говорит народная цыганская пословица, поздно запирать конюшню, после того как мы в ней уже побывали. Ауф видерзеен…
Те из немецких моряков, кто не был убит сразу, захлебнулись в кромешной темноте хлынувшей внутрь ледяной водой. Из двух тысяч шестисот человек экипажа спастись удалось лишь двумстам тридцати двум матросам и пятнадцати офицерам. Погибли командир корабля, старший офицер и главный механик. Еще двадцать восемь человек из числа спасенных впоследствии скончались в госпитале от переохлаждения. «Тирпиц» же восстановлению не подлежал, и годился лишь на патефонные иголки…
