Ветер сулит бурю - страница 7

– Черта с два! – сказал дед. – Он сам таких делов наделал. Делия на него ой как зла. Обещалась прибить. Вот мы и выжидали.

– Напугалась она, вот что, – сказал Микиль. – Я и сам-то чуть было со страху не обмер. Ты бы посмотрел, как этот маленький Туаки примчался. «Эй, – кричит, – Микиль, Мико в море свалился, потому что его гусак закусал, а Бидди Би его колотит, а Микова мать Паднину О’Мира дала по соплям!» Все одним духом выпалил. Я прямо не помню, как из пивнушки-то выскочил, ей-богу. А он, оказывается, целехонек, а, Мико? – И он снял его с плеча и шлепнул по спине.

Теперь они были перед домом.

Хоть и стоял он в центре ряда совершенно одинаковых домиков, а все-таки был не совсем такой, как все. Соломенная крыша казалась чуть желтее, а белые стены чуть белее, и стекла в узеньких окошках отливали синевой. На подоконниках стояли горшки герани в цвету, розовой с красными прожилками. Микиль вошел. Мико трусил сзади, прячась за его спину.

– Привет хозяйке дома, – беспечным голосом сказал Микиль Мор, входя.

Ему пришлось сильно пригнуться в дверях, и когда он выпрямился, то оказалось, что он головой достает почти до потолка. Потолок совсем почернел от дыма открытого очага, топившегося торфом. В очаге весело горел огонь. Делия, склонившаяся над каким-то горшком, выпрямилась при их появлении и откинула назад прядь волос, упавшую на лицо.

– Ты слышал, что Мико опять натворил? – спросила она. – Слышал ты что-либо подобное? Он чем дальше, тем хуже становится.

– Он ведь нечаянно, – сказал Микиль Мор. – Ребята же постоянно падают в море. Ну в чем тут его вина? Не удержался, вот и все.

– А что в гусака кружкой бросил, тоже не его вина? – раздраженно сказала Делия. – Тут-то он мог удержаться. Опозорил нас. Думаешь, приятно было слушать, как Бидди Би нас честила на весь Кладдах?

– Ну, будет, Делия, – сказал Микиль Мор, стаскивая синюю куртку и открывая обтянутую фуфайкой грудь. – Напрасно ты так это переживаешь. Слава тебе Господи, радоваться надо, что он жив остался.

– А может, лучше было б для него да и для нас, если бы он утоп, – сказала Делия сдавленным голосом.

Все смолкли. Микиль, все еще с тужуркой в руках, смотрел на нее, и лицо у него было встревоженное и нахмуренное. Мико стоял в открытых дверях, заложив руки за спину и насупившись. Сзади него стоял дед, придерживаясь за притолоку. Даже Томми, евший в уголке у очага кусок хлеба с вареньем, перестал жевать, подавленный всеобщим молчанием.

Да, все было далеко не так просто.

«Ох, как не просто! – думала Делия. – Но, Господи, что же это я?» Она многое дала бы, чтобы вернуть свои слова. Они ровно ничего не значили, просто сболтнула сгоряча, не подумав. Она никак не могла забыть, как трудно дался ей Мико. «Неужели же из-за этого я так с ним?» Стоило ей взглянуть на него, как в памяти вспыхивала жгучая боль, которую ей пришлось перенести во время родов. Он оказался слишком велик, слишком беспокоен и неповоротлив. Он родился только через сорок восемь часов после начала схваток. Сорок восемь часов! Пот, льющий ручьями по всему телу. В кровь изгрызенные губы. Потные, скрюченные руки, хватающиеся за приделанные к кровати ремни. А как увидела она, что он меченый, так и подумала, уж не черт ли надсмеялся над ней, а то, может, Господь наказал за какие-то тайные грехи?

Ее первенец был высокий и пряменький, и носик у него был тонкий, и ручки узенькие и гибкие, и лобик большой и широкий. А какой он был сообразительный! Чего-чего он только не умел в том возрасте, когда Мико только начал понимать, что к чему. Старший был высок и строен, а меньшой какой-то коротышка. Ну разве может быть красивым приземистый крепыш? Что уж тут говорить о красоте при такой-то отметине на лице?