— Это да, с Германом всё легче, проще, удачнее, — вздохнула мама. Её всё же немного обижало, что всё у Германа выходило лучше.
Мама всю жизнь отчаянно боролась с тем, что участь женщины — кастрюли, уборка и дети. Не воинственно боролась, устраивая бойкоты с грязной посудой на кухне, а просто не принимала претензии по поводу неприготовленного ужина или неглаженых рубашек. И с Германом это было так просто — бунтовать. Он никогда не раздражался. И самому кинуть в стиральную машину носки или нанять домработницу ему было проще, чем доказывать жене, что некоторые вещи он делать не умеет и не собирается.
Когда Катя жила с ними, пришивать оторванные пуговицы и отпаривать стрелки на дорогих брюках отчима она бралась добровольно. И по секрету от мамы: ей-то не было это в тягость. Герман тоже тайком от жены часто вздыхал, особенно когда Катя от них уже съехала, как ему не хватает её нехитрой заботы.
Положа руку на сердце, маме очень повезло с её интеллигентным, умным и заботливым мужем. И свой идеал мужчины Катя сформировала именно с него. Теоретически сформировала. Следуя закону притягивания противоположностей, такой домашней доброй девочке, как она, в мужья обязательно должен достаться какой-нибудь деспотичный тиран.
«Ну, или… мэр», — улыбнулась она своим дерзким мыслям, когда мама переключилась на новости от бабушки из Снежича, и посмотрела на часы. Перевалило за полночь. Судя по всему, сегодня того мэра уже ждать не стоит.
— Попробую уснуть, — сказала она маме, заканчивая разговор. — Надо втягиваться в новый режим. Не знаю, на сколько я здесь застряну. Хочу завтра с утра поехать по разным конторам. И хоть примерную стоимость дома узнать. А то мне соседка за него что-то уж совсем смешные деньги предложила. Вечером позвоню.
— Давай, целую тебя, малышка. И не слушай ты таких соседок, правильно. У них же свой интерес. Ну, ладно, давай! До завтра!
Таблетка снотворного показалась Кате разумным решением. По крайней мере, справиться с бессонницей эти хитроумные химикаты помогали всегда.
Поворочавшись на незнакомом месте и положив между попахивающей сыростью подушкой и щекой слой одеяла, она, наконец уснула.
И проснулась от пронзительных трелей дверного звонка.
6. Глава 5
Катя спустила ноги с кровати. Задурманенный снотворным мозг соображал плохо. Но за окном серело утро, значит, не так уж мало она и проспала.
— Кто там? — прислонилась она головой к двери. Сколько бы ни тёрла глаза, они упрямо не хотели разлепляться.
— Это я, почтальон Печкин! — услышала она голос Глеба из-за двери.
— Принёс заметку про нашего мальчика? — распахнула Катя дверь и сонно уткнулась в его широкую грудь.
— И велосипеды не за каждого дают, между прочем, — обнял он девушку и повернул её голову в сторону выхода.
Возле крыльца, поблёскивая оранжевыми катафотами, стоял чёрный спортивный велосипед.
— Одевайся, — сгребая Катю в охапку, сказал Глеб её макушке. — Поехали.
— Что? Куда? Не-е-ет!
— Я не понял, — поднял он её лицо за подбородок. — Ты что, спать сюда приехала?
— А ты вообще когда-нибудь спишь? — с интересом уставилась она на симметричные царапины на его щеке. — Кошка?
— Ага, — поскрёб он щетину как раз там, где отметины заканчивались. — И очень разъярённая. Ну, давай, давай! А то не успеем до рассвета.
Он шлёпнул её по попе, подгоняя.
— Ай! — схватилась Катя за мягкое место и одарила его возмущённым взглядом. А он только довольно улыбнулся и завалился на диван.
