Ветер в пустоте - страница 6

– Ну-ка, держи, – сказал Михаил, протягивая ему чашку из тонкого фарфора. – Специальная заварка для искателей свободы. – На столе зазвонил телефон, и он встал ответить.

Чай и правда был необычный. Помимо многослойного бархатного вкуса в нем было что-то еще, трудновыразимое словами, как и в запахе. Что-то сильное и как будто разумное. Залпом опрокинув чашку, Сережа хотел поставить ее на стол, но его внимание привлек тонкий замысловатый узор на стенках. Узор словно просил себя рассмотреть, звал за собой. Медленно поворачивая чашку, Сережа погрузился в сложные хитросплетения тонкой росписи и не заметил, что Михаил уже вернулся, снова сел напротив и смотрит на него.

– Нравится? – спросил Михаил.

– Ага, – ответил Сережа, возвращаясь из оцепенения.

– Насчет «странно звучит» ты не переживай. Я привык странные вещи слушать. Ты сказал, что не знаешь, чего хотел до сделки. А сейчас знаешь, чего хочешь?

Видимо для Михаила подобные разговоры действительно были обычным делом. Даже в те редкие моменты, когда Сережа сам себе задавал вопрос чего он хочет, ему не удавалось как следует над ним подумать, он быстро соскальзывал в шутку или менял тему. Но сейчас он ощущал в комнате доверительное внимание, которое помогало держать фокус и внушало чувство безопасности.

– Нет, – покачал он головой, – не знаю. Раньше казалось, что знаю. А сейчас вижу, что нет. И более того, сейчас кажется, что и раньше не знал, просто придумал себе что-то. Я вот шел сюда по коридору, смотрел на людей и думал, что в каком-то смысле мы все еще в школе. Что это такое вообще – «быть взрослым»? Кто это такие – взрослые? Явно же не возраст в паспорте и не социальный статус и наличие детей. А что? Где граница между взрослыми и детьми? В школе мне казалось, что 30 лет – это уже взрослый. Ну вот мне 30, и я себя взрослым не ощущаю, вопросов только больше становится. Причем даже где их не было, теперь они есть. Что такое «хорошо» и что такое «плохо»? Правильно ли я живу? Существует ли предназначение? И вопросы эти мешают радоваться.

Сережа выпил чай и продолжил:

– Когда мы начали Мандельвакс, я кайфовал, что мы работаем когда хотим. А хотели мы почти круглосуточно, потому что, как уже сказал, было интересно и получалось. Иногда даже ночевали в офисе, и это тоже было классно. Я чувствовал, что мы хозяева процесса. А сейчас, когда кроме нас есть другие хозяева, тот драйв ушел.

– Понимаю, – кивнул Михаил, подливая ему чай. – Когда мы сами создаем свои распорядки, они нас поддерживают и помогают. Но внешние распорядки воспринимаются как насилие и вызывают сопротивление. Особенно, если прежде их не было. Вопросы твои хорошие, не переживай. В том смысле, что они тебя ведут к развитию. И то, что их становится больше, это тоже хорошо. Ты взрослеешь.

– Т.е. я все-таки еще не вырос? – усмехнулся Сережа. – Не зря мне школа мерещится?

– «Взрослый» – это относительное понятие. «Взросление» – непрерывный процесс, продолжающийся между рождением и смертью, и в нем нет стадии, когда можно сказать, что теперь человек стал полностью взрослым. Основная часть тех, кого принято называть «взрослыми» – это подросшие дети, которые потерялись в бытовой рутине и социальных ролях, которые старательно играют.

Некоторое время Сережа молчал, пытаясь осмыслить услышанное.

– А почему вы сказали, что я взрослею?

– Твои вопросы показывают, что текущая жизненная парадигма не способна адекватно интерпретировать проживаемый опыт. Костюмчик стал маловат. Сейчас объясню, – кивнул в ответ на вопросительный взгляд Сережи.