Ветер вересковых пустошей - страница 10

А потом Марфа сломалась, она устала от постылой жизни, устала даже тихо ненавидеть супруга и смирилась с его грубостью, жестокостью и равнодушием. Ибо даже волхвы учили смирению, ведь слово мужа и князя есть закон. Да и не изменить уже ничего в этой жизни, видимо сам Род решил её судьбу так, выбрал ей именно такого мужа.

И вскоре Марфа уяснила, что когда князь доволен бытом своим, жить с ним становится проще, и даже немного веселее. Вот тогда и начала княгиня Марфа, не покладая рук, трудиться на благо Торинграда, делая всё, что только мог пожелать её супруг. Марфа стала лучшей хозяйкой, что когда-либо видела эта суровая земля, ничего теперь не происходило без её ведома и одобрения в торинградском дворе. Так и стал Торинградский двор одним из лучших на Руси.

За одно только была благодарна Марфа мужу – за детей чудесных: Прекраса – самый красивый ребёнок на всем свете и Митяй – наследник, её гордость, смышлёный и добрый малыш.

Тогда, шесть солнцеворотов назад, отправляла Марфа мужа на его родину с лёгким сердцем. Торин должен был привести свою норманнскую жену, с таким чудным и режущим славянское ухо именем – Виллему. Как она ждала её! Ни капли ревности не было в душе молодой княгине к первой жене Торина, нет, Марфа хотела скинуть с плеч тягостные обязанности хозяйки дома, снова зажить беспечной жизнью. Ведь привези князь Торин свою первую норманнскую супругу, она бы стала его водимой женой, княгиней, а Марфа стала бы меньшицой.

Но больше всего Марфа надеялась, что будет посещать одрину княжескую реже, ведь поговаривали, будто первая жена князя была красива какой-то особой смуглой красотой, и Марфа надеялась, что эта красота привяжет Торина к ней. Но мечтам Марфы не суждено было сбыться, ибо оказалось, что Виллему уже девять солнцеворотов как у Морены лютой.

Вместо Виллему князь Торин привёз с собой худую маленькую девочку с чёрными, словно смола, волосами, безразличным взглядом тёмных глаз. Сначала Марфа растерялась, не понимая, кто это, даже зная Торина, Марфа не верила, что он может взять в наложницы ребёнка. Но затем княгиня заметила некоторое сходство между князем и ребёнком и поняла, что это дитя Торина.

Торин, сойдя с драккары на берег, даже не посмотрел на почтительно склонившую голову Марфу. Он прошёл мимо неё, словно и не была она его женой. И лишь поздней ночью, отворив дверь в её одрину, Торин разочаровано посмотрел на русые волосы жены, на её серые глаза, румяные щёки. Она опять его разочаровала, вздохнув, Торин, затушил свечу, чтобы не видеть её, и лёг рядом.

Марфа пыталась поладить с Горлунг, она любила детей и была не против ребёнка мужа от норманнской жены. Княгине было жаль старшую дочь Торина, ведь та росла, так и не познав материнской ласки.

Но на все попытки Марфы подружится с Горлунг, последняя отвечала лишь ледяным презрением и молчанием. Её не занимали обычные игры Прекрасы и Митяя, странная девочка словно родилась взрослой и просто ждала момента, когда станет выше ростом. Ей не нужна была жалость Марфы, дружба с Прекрасой и Митяем, нет, Горлунг сторонилась всех славян, запираясь в своём покое вместе с норманнской нянькой.

Вскоре княгиня пришла к выводу, что Горлунг ей больше всего напоминает злую, тощую ворону.

Через некоторое время после поездки князя Торина в Норэйг он заболел, хворь была настолько тяжёлой, что в беспамятстве метался супруг Марфы средь меховых одеял, не признавая никого вокруг. Княгиня дни и ночи напролёт просиживала у его постели, моля Долю о том, чтобы было ниспослано ей освобождение от постылого мужа.