– Ладно. Давай пить чай. Угощайся Никита…, – сказал дед.
– Да… Спасибо дед…
– Я тут накричал немного… Ничего…
– Да… Ерунда…
Никита взялся за чашку. Он немного выпил чая. А затем уставился на лицо деда. Тот заметно увлёкся чаем, сушками и вареньем. Он, казалось, был голоден.
– Дед… А откуда такой арсенал? Эхо войны…, – сказал Никита.
– Да… Эхо…
– Ну. А всё – таки… Столько много… И разные всё пушки… Как они тебе достались?
– По разному.
– Ну… Расскажи… Что-нибудь… Я никому не скажу… Прадва…
Дед бегло глянул на своего гостя. И глаза прищурились. Сейчас он походил на дикого хомячка, который не очень – то и доверял своему хозяину. Он хотел бежать.
– Ну… Как тебе достался «Люгер». Или как его. «Майзер». Просто интересно…, – спросил Никита.
– Интересно ему… Ну… Маузер… Я нашел в окопе… Когда мы форсировали рубежи немцев. Он лежал на земле. Весь в копоти был. Я его еле заметил…
– Круто… Блин… А ещё. У тебя там много пистолетов. Расскажи, какую-нибудь историю… АААА, – сказал Никита.
– Историю… Хаахаааа…
– Да… Хоть что-нибудь… Просто жуть, как интересно…, – заявил Никита.
– Ладно… Вот слушай… Был такой случай… Было это в сентябре 1944 года. В Белоруссии. Мы за водой на реку пошли. А тут как раз патруль немецкий. Солдат семь там было. А нас трое. Я. Тоша Бубин. Ерёма Красный. Мы значит уже наполнили котелки водой. А тут стрельба дикая. Тоша повалился на траву. Весь торс в крови. Его пули просто исколошматили. Он у меня на руках прямо был. Изо рта кровь пошла. Глаза хлопают. Пули свистят над головой. Затем прогремел взрыв, где – то рядом. Меня оглушило сильно. В глазах даже потемнело немного. Я повалился спиной на траву. Дым в лёгкие заползал противный. Прямо до жути. Я чуть пополз, двигая ногами. А Тошу уже потерял из виду. Ерёма тоже куда – то сразу пропал. Его не видно. А стрельба ещё пуще прежнего началась. Пули свистели рядом. Трава косилась. Меня чиркнуло в плечо. Я стерпел боль. И дальше пополз. Затем вновь взрыв гранаты. Земля подлетела вместе с кочками. Дым столбом. Едкий такой и противный дым. Дышать тяжело. И ничего не видно. Я за кусты заполз, чтобы отдышаться. Уже, значит, пистолет взял в руку. У меня был свой в кобуре. ТТ пистолет этот и есть, что в коллекции. Я чуть осмотрелся. У меня кровь течёт. Гимнастёрка вся в крови. Но рука левая целая. Только чиркнуло глубоко. Тут я не выдержал. Хоть и пули свистели. Я поднялся на ноги. И стоял твёрдо. Я просто побежал на врага, как очумелый. И открыл шальную стрельбы из своего пистолета. Больше у меня ничего не имелось. Только нож ещё в кобуре. А те опешили. Они шнапсом баловались. Пятерых эсэсовцев я положил. Кого – то ещё ранил в руку и в ногу. Но стрелял точно. А меня тоже ранили. И шальная, автоматная пуля просто щеку мою правую чиркнула. Прошла в миллиметрах. Прямо пролетела. Вот такая история, – заключил дед Никанор.
– А Ерёма, где был?
– Ерёма. Ранили его тяжело. Я его сам тащил обратно на себе. У него была сильно нога и рака перебита. В траве он лежал. Я его еле нашёл. Он был вне сознания. И крови много потерял. Но выжил. Победу встретили вместе. Вот так вот за водичкой сходили, – сказал дед.
Никита, взирая на лицо деда, чуть приоткрыл рот. Глаза округлились. Его мысли путались. Он недоумевал. И, казалось, он немного чего – то испугался. Мысли путались.
– Хаахаааа… Чего ты рот открыл? Смотри, ворона ззалетит… Хахаааа…, – пошутил дед.
