Отец, облаченный в плотный полевой костюм, подпоясанный поясом со множеством подсумков и автоматом в руке, забрался на капот своего трака, Дерека, тоже в полной боевой выкладке с автоматом за спиной, стояла справа на подножке трака. Отец развел руки в стороны, призывая собравшихся кочевников к тишине – он готовился произнести речь. Речь должна была наполнить сердца людей надеждой, согреть их сладостными грезами о щедрых дарах, которые ждут кочевников в полуночных городах. Вселить в души людей уверенность в предстоящей победе, мотивировать стойко терпеть и переносить все тяготы и лишения долгого, изнурительного пути. Терез смачно сплюнул себе под ноги, поднял глаза на своих людей из экипажа его боевого трака – они его семья, не та настоящая кровная, но родная и близкая. Несколько последних лет, бок обок он с ними участвовал во всех набегах своего отца, сражался, спал и ел с ними вместе из одного котла. Сегодня они так же вместе отправятся в очередной поход. Они так же будут делить с ним дорогу в пыльном траке, травить байки во время привалов у костра, чинить в дороге старую рухлядь и прикрывать его спину во время сражений. Они устали, они измотаны до крайности – он в ответе за них, теперь они его родня. Настоящая семья. Даже эта страшная женщина и ее дочери, они тоже часть его семьи. Даже мирно спящий мореплаватель теперь его семья.
– Грузитесь в трак, скоро отправляемся.
Севшим голосом сказал юноша. Люди с изумлением уставились на него.
– Помогите мореходу, аккуратнее его заносите, не разбудите.
Не обращая внимания на их удивленные взоры, продолжил Терез, развернулся и полез в трак занимать водительское место, бросив на ходу.
– Я поведу – остальным отдыхать.
Намам, стоя на бронированном капоте своего боевого трака, произносил свою пламенную речь. Через узкую щель в бронированном лобовом листе были видны только макушки собравшихся перед ним людей. Толпа то заворожено слушала своего вожака, то начинала громко скандировать, одобрительно откликаясь на его призывы, приходя в неистовый восторг от происходящего. Потом вверх взметался кулак Таназа и все разом смолкали, чтобы впитать в себя очередную порцию подкупающих горячих речей. Бронированные листы трака глушили голос отца и выкрики толпы, превращая их в однотонный бубнеж и вой. Это обстоятельство ничуть не огорчало юношу, напротив – давало возможность побыть наедине со своими мыслями, заглянуть вглубь собственного сознания, понять суть собственных желаний и устремлений.
В речах отца не было ничего нового и важного для юноши, они не действовали на Тереза так, как действовали на остальных. Отец умел манипулировать людьми. Умел распалить их страстными призывами, купить их щедрыми обещаниями, усыпить и подчинить сладкими посулами. Вожак должен уметь управлять толпой! Этот урок юноша хорошо усвоил и запомнил, научившись ему от своего деда, который души не чаял в Терезе и старался передать тому все свои знания и умения. Речь оратора подходила к кульминации, голос брал высокие ноты, толпа наэлектризовано гудела, готовая взорваться, выплеснуться во все стороны киловаттами необузданной энергии. А в голове по кругу крутилась одна и та же фраза – «Кто ослабнет и отстанет – будет брошен, без всякой жалости. Любой, невзирая на родство и положение в клане!». Юноша знал, что отец никогда не любил его, и это чувство было взаимным.
