Вглядись в небеса. Свет чужого окна. Спешащим творить добро и верить в чудо - страница 2
«Знаешь, Федь, я решила. Я в следующей жизни буду синоптиком» – перекрикивая кофемолку сообщила Гафа.
«С чего это, ты же вроде в актрисы хотела податься?» – мужчина доставал с дальней полки воскресный сервиз на две персоны: и блюдца и чашки имели форму сердечек и размер чуть больше наперстка.
«Нет, артисткой я передумала – вечно враки про них в газетах и за хлебом без макияжа не выйди – за каждым кустом папарацци. А синоптиком благодать: настроение прекрасное – все, обещаешь потепление; на ногу в метро наступили – всем снег с дождем; сын двойку схлопотал – вообще ураганный ветер. И к психологу ходить не надо – медитируй себе на здоровье над картами – циклон-антициклон. Никакой ответственности» – Гафа разлила кофе по наперсткам и водрузила на стол вазочку с творожным печеньем.
«С понедельника худею», – возвестила в район потолка и прибавила к сервировки тарелку с сыром и колбасой.
«А что это тебя так проняло, приснилось что?» – колбаса вслед за сыром разлеглась на ароматные белые горбушке.
«Так синоптики эти ливень обещали. Я ж пол ночи, вместо что б спать, с бельем на балконе гарцевала, спасала его, а хот бы капля…» – женщина приблизила мизинец к большому пальцу и потрясла ладонью у себя под носом.
«Да ладно! Ты что, ночью вставала? Я не слышал ничего – ни как ходила, ни как балкон открывала».
«Смотри, соня, украдут жену, а ты и не заметишь. Проспишь!» – озорно расхохоталась Гафа и, замолчав вдруг, мечтательно засмотрелась вдаль.
Как ее только не дразнили в детстве: и Фифа и Фафа и Агаша-Ягаша, но Федьке ее имя понравилось сразу. Даже не то чтобы понравилось, а на душу легло: Агафья. Хотя жили они и в разных городах, но часто встречались на сборах и соревнованиях: Агаша была талантливой синхронисткой, Федор же прыгал в воду с трамплина, там же в бассейне и познакомились. Эта худая, конопатая девчонка со странным именем и зелеными кошачьими глазами полонила его с первой встречи и так и не отпускала до сих пор. Мать его двоих, уже выросших детей, слегка округлившаяся и повзрослевшая, она была дорога для него, как в первый день их встречи. И так же загадочна.
«Говорят же, женщины с другой планеты и нам их не понять. Только загадка загадке рознь. Вон у Тошки жена дочку ему оставила, а денежки себе прихватила и ищи ветра в поле, один теперь дружок кукует и за отца и за мамку. А Дениска со своей – развестись через неделю после свадьбы сына, оказалось, что терпели друг друга только из приличия, ждали, когда ребенок вырастит» – Федор сокрушенно покачал головой. – «Откуда эти мысли взялись?» Он заозирался: Агафья с кем-то болтала по телефону, стоя на балконе. Взгляд ее тонул в окне дома напротив.
«И что она там высмотрела?» – мысль скользнула поодаль и исчезла, до поры до времени притаившись в подсознании.
Дни шли своим чередом. Будни закрутили и заставили с головой окунуться в каждодневную суету. И на какое-то время Гафа забыла про окно напротив, уставала, стала рано засыпать. Но вот однажды оно ей приснилось: будто светятся в ночи только два эти окна: их с Федором и то, напротив и соединяет их лунная дорожка. И там, в окне, за тонким узорчатым тюлем, движутся фигуры в странно замедленном и каком-то очень знакомом танце.
Проснувшись утром, Агаша босая побежала на балкон, тюль и штора так и были отдернуты и – никого; чисто вымытое стекло в деревянной раме. Портрет пустоты.