Квартира была небольшая, двухкомнатная, обставленная небогато, но кокетливо, с претензией на красивую одинокую жизнь.
Артур прикрутил текший в ванной кран, по-хозяйски протер тряпкой запачканный кафель, крикнул:
– Готово!
– Спасибо, – откликнулась с кухни Нина. – Сейчас перекусим.
– Пошустрее.
– Мигом!
Артур сделал музцентр погромче, принялся подпевать исполнителю:
Мы с тобою как чужие люди,
Ничего уже не изменить.
Ты скажи мне, как теперь смогу я
Тебя, тебя простить?..
Танцуя, стал рассматривать снимки в рамочках. Вот Нинка с каким-то мужичком, потом еще с каким-то, потом с кучей подружек.
Ты скажи мне, как теперь мы сможем
Любовь, любовь вернуть?..
Нинка, в ярком, повязанном вокруг талии фартуке вынесла из кухни поднос с бутылкой шампанского, сырной и мясной нарезкой и фруктами и в удивлении замерла, наблюдая за пританцовывающим Артуром:
– Слышь, чумовой, тебе на сцену нужно, а не у Савостиных хвосты подбирать.
– Не зовут!.. А так готов. Пусть только свистнут!
– И голосишь не слабо. Где научился?
– На зоне.
– В тюрьме, что ли? А как туда тебя занесло?
– С художественной самодеятельностью. Выступали перед зэками.
– Интересный жизненный момент.
Нинка поставила поднос на стол, принялась раскладывать еду по тарелкам. Артур остановился, молча наблюдая, как она по-кошачьи вытягивалась, выгибалась, подчеркивала каждое движение тайной и ожиданием.
Сняла фартук, повернулась к гостю, растянула в улыбке губы.
– Все. Можем приступать.
– Сантехник выполнил работу, сантехника положено угостить, да?
– Все по правилам, дорогой.
Артур пододвинулся к столу, Нинка вдруг остановила его.
– Момент! – взяла бутылку, протянула Гордееву. – Шампанское должен открывать только мужчина. Женщину это унижает.
– А мужчину поднимает, – хмыкнул Артур, повертел бутылку. – Может, в следующий раз?
– Почему?
– Оба за рулем. Менты тормознут, потом объясняйся.
– Значит, так… Во-первых, насчет ментов не беспокойся, у меня все схвачено. А во-вторых, по граммулечке. В честь визита и новоселья.
Артур помолчал, неуверенно спросил:
– Может, все-таки звякнуть?
– Кому?
– Михаилу. Чтоб потом не объясняться.
– Мужики, мать вашу с базара! – Нинка резко взяла из его рук бутылку, натренированно содрала фольгу, покрутила пробку, аккуратно выпустила воздух из горлышка, разлила шампанское по фужерам. – Так… Встал, поднял, чокнулся, выпил. И без лишних разговоров!
– Как на зоне командуешь, – мотнул головой Артур.
– Тебе-то откуда знать, как на зоне?! – Нинка обвила свою руку вокруг его руки, и они почти одновременно выпили. Какое-то они время внимательно и молча смотрели друг на друга и вдруг стали целоваться. Жадно, задыхаясь, раскрытыми ртами, переплетаясь руками, срывая друг с друга одежду, бормоча что-то невнятное и ненужное.
Потом была постель. Такая же яростная, полуобморочная, бессмысленная, животная, когда ничего, кроме страсти, и никого, кроме их двоих.
Прикрывшись лишь простыней, они лежали на кровати расслабленно и удовлетворенно. Нина, опершись на локоть, гладила Артура по волосам, смотрела влюбленно и нежно.
До слуха доносилась мягкая и успокаивающая музыка.
– Хороший сантехник, – с улыбкой произнесла Нина. – Никогда бы не подумала, что бывают такие.
– Я тоже, – усмехнулся Артур. – Поначалу даже не тянуло, а потом ничего. Руки-ноги как деревянные. – Он взял ее за подбородок, повернул к себе. – Что, Нинок, совсем с мужиками туго?
