Меланья вздрогнула и медленно подняла глаза на окно, за которым застыли лица братьев. Тимофей осторожно взял затворницу за руку и она, всем естеством чувствуя чужую волю, такую сильную, что сопротивляться не было сил, но и столь же добрую, как бабушкина колыбельная в детстве, встала и сделала несколько шагов в сторону двери. Ещё немного и она вышла в главную залу. Кухарка, стоящая в дверях, уронила на пол стопку тарелок, но никто этого не заметил. Епископ вывел девушку на улицу и повёл за ворота. Хор, разогревшийся анисовой, как ни в чём не бывало, грянул: «Тебе Бога хвалим…»
Утром следующего дня Михаил с удовольствием докладывал епископу о событиях, произошедших в доме Чаботыровых после молебна. Он спозаранок успел посетить счастливое семейство и еле вырвался, со смирением съев два пирога с вязигой и ватрушку со сладким творогом. Чая и варенья никто не считал.
– После того, как болящая приложилась к кресту, и мы уехали, она проследовала в свою комнату и первым делом, легла на кровать и мгновенно уснула, – рассказывал келейник епископу, сидящему в кресле с босыми ногами, обёрнутыми свежими капустными листьями (от долгой тряски в дороге голени сильно отекли). – Проспала она аккурат до обеда. Потом вышла сама и попросила у Лизаветы поесть.
Тимофей спрятал в бороде довольную улыбку и спросил:
– Хорошо ли откушала?
– Да уж хорошо, с аппетитом, подобающей купеческой дочери – усердствовал в докладе Михаил. Достав листок бумаги из кармана, он начал перечислять:
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
