Вид с дешевых мест (сборник) - страница 36

Я задумался, что же я узнал за это время, и вспомнил, что сказал мне за полгода до этого Джин Вулф:

«Ты никогда не узнаешь, как написать роман. Ты просто узнаешь, как писать роман, который ты сейчас пишешь».

Впервые опубликовано на сайте Powells.com в 2001 году, в сопровождение релиза «Американских богов».

Шестеро писателей отказались председательствовать за столиками на вручении литературной премии ПЕН-клуба в Нью-Йорке. Когда ты – председатель столика, ты сидишь за ним в компании еще восьмерых человек, которые купили дорогущие билеты на эту вечеринку в надежде познакомиться с настоящими, всамделишными писателями. Ваша задача как хозяина – поддерживать приятную литературную беседу и не лить вино на скатерть. Ну и еще – не выдавать разочарования, когда поймешь, что весь твой стол был забронирован целиком через какой-нибудь «Гугл» и сидящие рядом люди понятия не имеют, кто ты такой.

Так вот, шестеро писателей, отказавшихся от участия в гала, поступили так потому, что среди вручаемых в тот вечер наград была премия за храбрость оставшимся в живых сотрудникам «Шарли Эбдо». За то, что им хватило отваги продолжать выпускать журнал после зажигательных бомб 2011 года и убийств 2015-го. И шестеро писателей не пожелали присутствовать при том, как «Шарли Эбдо» будет получать эту награду.

Меня тоже спросили, соглашусь ли я быть хозяином столика. Я сказал: «А то!» И Арт Шпигельман тоже. И график Элисон Бехдель.

Я поделился этим с женой.

– Ты все делаешь правильно, – сказала она.

И добавила:

– А пуленепробиваемый жилет наденешь?

– Нет. Думаю, с охраной в Музее естественной истории будет все в порядке.

– Да, но тебе все равно не помешает пуленепробиваемый жилет. Не забывай, я беременна, – заметила она на тот случай, если я вдруг забыл. – А ребенку отец нужнее, чем мученик за идею.

Вечером перед приемом мне позвонила сокрушенная Кристин, моя ассистентка.

– Было бы у меня чуть побольше времени, – сказала она, – я бы тебе достала сшитый по мерке пуленепробиваемый жилет, какой президент носит под рубашкой. Но в такие сроки удалось раздобыть только обычный полицейский, да и то на пару размеров больше. Его придется надевать прямо на фрак.

Я взвесил варианты. На одной чаше – гипотетическая смерть от пули. На другой – гарантированно идиотское положение.

– Да ладно тебе, – сказал я. – Со мной все будет в порядке.

Я надел галстук-бабочку. Арт Шпигельман – галстук с картинками из своего комикса «Нэнси», чтобы показать, что он – художник. На прием мы поехали на метро. Ну, и приехали. Вот он, музей: полиция на улицах, на лестнице, всюду телевизионщики – по большей части французские. Ни на ком никаких пуленепробиваемых жилетов. Есть, правда, рамка металлодетектора, и мы проходим через нее по одному: писатели, официальные лица, гости – все.

Пока мы едим, над нами парит голубой кит из стекловолокна, в натуральную величину. Если бы террористы вели себя, как в кино, они бы уже начинили его взрывчаткой, чтобы в третьем акте у кита на спине разыгралась волнующая битва между героем (из наших) и теми, кто пытается все-таки взорвать эту чертову бомбу. И если такого кита разнесет вдребезги, понимаю я, даже полицейский жилет (на два размера больше) поверх фрака меня все равно не спасет. Это как-то неопределенно успокаивает.

Сначала награду получает Том Стоппард. Потом – «Шарли Эбдо». Наконец, объявляют премию арестованной азербайджанской журналистке Хадидже Исмаиловой. Я сижу и гадаю, почему идея присутствовать при вручении награды «Шарли Эбдо» настолько расстроила шестерых бывших хозяев столиков, что они предпочли вообще не показываться на приеме? Почему нельзя было прийти на ту часть церемонии, которая им по вкусу, которую они одобряют, а потом незаметно ускользнуть в туалет – на тот кусок, который вызывает дискомфорт? Но, если уж на то пошло, я не понимаю, как можно поддерживать свободу только того слова, которое тебе нравится. Если слово приходится защищать, так это как раз потому, что оно кого-то расстраивает.