Видящие сны. Пелена Света - страница 16

(?): Как бы не так…

Уже вслух озвучив свое несогласие, в уме вдруг начали крутиться моменты жизни из детства, как бабушка кормила нас блинчиками и разными пирожными, это было не в Париже, а в частном доме в Калининграде, после вкусной трапезы мы бегали по двору и охотились за разными насекомыми, что уж очень любили наш огород и цветы, посаженные бабушкой, эти разноцветные прекрасные цветы, что были усеяны по кругу дома. От входа на участок, идя по тропинке, с обоих сторон росли эти замечательные растения, в детстве тебе известно немного названий цветов, например, известны розы, как их можно не знать, бутоны с красивой талией таких насыщенных и ярких цветов, лилии – с их очень необычным стеблем и приятным названием, пионы, ромашки – самые любимые в то время, наверное, потому что понятные – и при этом, – красивые и солнечные. Играя во что-нибудь сказочное в нашем огороде, частенько после любования цветами начиналась поистине настоящая игра – охота за осами и шмелями. Как потом было замечено, такой оптимизм с верою в себя появлялся не так часто, судя по рассказам от лица бабушки, периодически наблюдающей за своей внучкой. Но когда детский азарт просыпается, угомонить его очень сложно, отсюда и вопрос, возникающий в моей голове в такие летние жаркие дни: «Как можно не заметить и не захотеть попытаться поймать пчел?!» – спрашивала я у бабушки как бы мимолетно, не дожидаясь ее ответа, и дальше готовилась к столь сложному и ответственному делу. Встав на тропинке, ведущей к дому бабушки, украдкою, в кепке, с косичкой и солнцезащитными очками на два размера больше моих, детских, держа в одной руке банку, иногда это был контейнер для еды или какая-либо емкость, а в другой руке крышку, охота была в разгаре.

В детстве, когда тебе 8 лет, нет оценки – ты делаешь все неправильно, это очень плохо или это очень хорошо, есть только твой мир, он твой и больше ничей по большому счету, правила появляются уже по мере происходящего, то, что уже происходит, а потом, когда воздушный змей уже размотан, огромный и цветастый, и ветер, подхватив его потоком, борется с тобой за право унести его либо оставить его в покое и просто дать парить в небе среди облаков, приходит осознание правил, что его необходимо держать, чтобы не потерять, а веревку стоило завязать потуже, как говорил отец, да и до конца разматывать было не лучше идеей, но это становится понятно лишь потом.

Шмелей было страшно ловить – не так, как Ос, ведь осы были более дружелюбные на вид, они будто занимались своей работой все свое время и не обращали ни на кого внимания, у них было свое видение мира, как и у детей, которые ловили их, после чего, разглядывая в банке и пытаясь подарить листочки и траву этой трудяге, понимая, что держать насекомое взаперти не добрый поступок, отпускали их на волю и провожали взглядом, зачастую они возвращались, будто позабывшие обиду на маленьких исследователей. А вот шмели – другие, их пузатое тельце так и говорило за них самих: «Мы не тронем тебя, если ты не тронешь нас», – но многие из детей шли на такой риск и все же пытались поймать этого черно-желтого генерала ос, конечно, который больше походил на микроавтобус, перевозящий пыльцу, но не будем обижать этого милого насекомого. Шмель будто говорил: «Я буду летать и жужжать, все сильнее и сильнее, чем ближе пытаешься подойти ко мне», – и никогда не давал так легко поймать себя, в отличие от сестер в полоску.