Престижные, упакованные ребята обменивались классными дискáми, тоже из США или Западной Европы, девочки непременно обволакивали себя густыми облаками Climat или Chanel, использовали только буржуйскую косметику, молодые люди тоже распространяли дорогой парфюм известных французских фирм…
Ну, а апофеозом всего этого заграничного великолепия становилась машина! Конечно, в основном на кону была «Волга» последней марки – олицетворение принадлежности к миру избранных. Статус. Об иномарках почти никто из Стаи и не мечтал, ведь в начале 80-х их можно было по пальцам пересчитать, и доступ к этой заграничной роскоши имели лишь дипломаты, крупные чиновники, самые знаменитые артисты, циркачи или спортсмены, да и те иной раз довольствовались подержанными автомобилями-иномарками.
Впрочем, Вера мало что в этом понимала. Она, конечно, слышала об автомобильном рынке в районе Южного речного вокзала, о так называемых внешнеторговых автомобильных выставках и даже о черном рынке машин. Ну так что ж! В условиях советского дефицита черный рынок и подпольная торговля процветали. Чем только не торговали: и джинсами, и мебельными гарнитурами, и иномарками, и даже валютой…
Но все эти игры обмена мало интересовали Веру, были далеки от нее. А вот в соревновании на информотдельском подиуме Вера, безусловно, проигрывала. В партии она не состояла и не очень стремилась туда вступать, – во всяком случае, инициативы не проявляла, хотя из комсомольской организации выбыла по возрасту. И дело было вовсе не в Вериной инертности, пассивности или аполитичности. Просто она кожей чувствовала, хотя и не всегда отдавала себе в том отчет, высокий градус ханжества, цинизма, лицемерия большинства окружавших ее молодых коммунистов-сверстников.
А не являясь членом партии, сотрудник научно-исследовательского института, за редчайшими исключениями, не мог рассчитывать на командировки даже по стране, по линии общества «Знание», не говоря о загранкомандировках, даже если он уже создал себе имя в научном мире. И потому положение её в институте оказалось шатким и непрочным, поскольку она была, как все, только членом профсоюза и регулярно уплачивала членские взносы…
Вера вышла на работу в информотделе, имея годовалую дочку, причем сидеть с ребенком было совершенно некому. Мама, еще совсем молодая, много работала и, кстати, помогала материально, потому что Вера как молодой стажер-исследователь получала 100 рублей, да и ее первый муж, тоже как молодой специалист в научном институте, не намного больше. В общем, совсем не густо, а на руки получалось еще меньше. Вот и крутись, как хочешь. С нянями, которые могли бы работать с 9 утра и хотя бы до 8 вечера, тоже не сложилось – во всяком случае, в первый же месяц Вериной службы пришлось поменять двоих. Вообще няни тоже были в большом дефиците и оттого сильно капризничали – попробуй, найди еще! В конце концов, нечего делать – Вера отдала крошечную Катюшку в ясли, а няню взяла на условиях работы два раза в неделю. И то еще хорошо! Ведь Катюша и пяти дней не проходила: ОРЗ накрывали ребенка снежной лавиной с завидным постоянством. Сопли, кашель, температура. Вера постоянно сидела на больничном, который давали на пять дней, но за пять дней малышка, естественно, не выздоравливала, участковый педиатр Марья Михайловна их не выписывала, и приходилось брать справку по уходу за ребенком еще недели на две без сохранения содержания… Потом Катюшку отводили в ясельки, она бодро туда ходила ровно четыре дня – и все возвращалось на круги своя.
