Вера с облегчением положила трубку, на ощупь, и не сразу попала – телефон стоял на тумбочке у изголовья кровати – и снова откинулась на подушки. Вставать не хотелось, собираться на работу – тем более. Вроде бы по ощущениям и выспалась, хотя легла очень поздно, а сил совсем не было – неужели проклятый сон высосал все силы? Может быть, позвонить, сослаться на нездоровье? Порядки у них в институте либеральные – бюллетень не потребуют.
Нет! Сегодня этот номер у нее никак не пройдет! Шеф не поймет, надо ему доложить, как обстоит дело с заключением по диссертации, с написанием автореферата… Главное, ведь к концу дело идет, немного совсем осталось – последний рывок сделать! А ни сил, ни желания защищаться нет почему-то…
«Ладно, вот полежу еще только самую чуточку, самую крошечку, ну еще только пять-семь минуточек. Ну, а потом – волевое усилие, рывок, отрыв, и найти тапочки, которые за ночь разбрелись по комнате в разных направлениях, и поди-ка отыщи их теперь… Кухня, кофе, горячий душ, потом нахлобучить то, что приготовила с вечера,» – вот молодец, похвалила сама себя Вера, продумала заранее, потом еще чашечка кофе, как посошок на дорожку, а завтрак в другой раз, ну, а на закуску – завихрение, вихревый поток – и все, и нет её, утекла!
Вера ещё раз вспомнила свой предутренний кошмар. Да уж, подумала она и даже хихикнула, ничего себе! Прямо-таки новоиспеченная Вера, только He-Павловна, с её вечными снами! Что ж, значит, это был первый – или уже не первый? – сон Веры Не-Павловны.
Потом взгляд нечаянно упал на стоящие на серванте часы – Вера так и подскочила. Через полчаса она во что бы то ни стало должна вылететь из дома.
Утро, забыв посоветоваться с ней, вывалило кучу проблем – в бирюльки, что ли, собралось сыграть? И не было для Веры ничего хуже выхода из дома. Это стало сущим мучением. Какая ж ты безалаберная! – ругала она себя, вылетая из квартиры минут на пятнадцать позднее, чем нужно. И ведь так каждый раз.
Запирая дверь, Вера услышала настойчивую трель телефона. Может быть, с работы уже разыскивают? Или вообще что-нибудь срочное? Вернуться? Послушать? Но она не стала этого делать. Нет, примета такая есть: даже если в зеркало, вновь выходя, посмотреться – всё равно, пути точно не будет!
А, вот и утро снова встало не с той ноги – как и она. Дождь со снегом поливал сверху из распоследних сил, а за зонтиком возвращаться уже не было времени. Хорошо, что у нее пальто с капюшоном. Ну что это за зима в конце января! Похоже, в Москве больше никогда не будет настоящей зимы – с крепким морозцем, хрустящим под ногами снежком, северным малиновым солнцем. Так нет же! Дождь зарядил с самого утра, безнадежно-серое небо хмурилось, всхлипывало почти неслышно, проливало бесконечные слезы… Надо было надеть другие сапожки – эти явно не по погоде.
Хотя денег в кошельке оставалось совсем не густо, до метро она взяла мотор, ржавую копейку. Машина дребезжала, стонала и только чудом не развалилась прямо на ходу – благо, до метро совсем близко, всего три остановки. Но ведь автобуса можно и не дождаться. Дальше проще: в метро на работу прямая ветка, без пересадки, потом, как всегда, спринтерский рывок – взбегание по эскалатору.
Вера очень спешила. Она сильно опаздывала на работу. Было уже далеко не утро, ведь утро как-то незаметно, словно по мановению таинственной волшебной палочки, уже воплотилось в день. Этот самый день вдруг предстал перед ее испуганными глазами в своем официальном наряде, в длинном пальто и шарфе, и был он застегнут на все пуговицы до самого горла, и поманил ее скорее бежать на работу. Одним словом, Вера очень опаздывала.
