Его твёрдый язык выписывал турецкие узоры так, что мне оставалось только впиться губами в край ближайшей подушки, чтобы не распугать местных павлинов своими животными криками.
Не помню, в какой момент он стянул с меня мои кружевные трусики, а я успела насладиться видом его поднятого, бессовестно привлекательного твёрдого члена.
Наш первый секс после года разлуки был быстрым и стремительным, никто не сдерживал себя, мы дали волю страсти, выпустили её наружу, чтобы упиваться чувством облегчения…
…Я не хотела одеваться… Туника лежала на диване, трусики тоже… Мне было так приятно находиться нагой среди этого первозданного сада в турецких горах.
Сали тоже остался нагим, сел рядом со мной и протянул бокал с водой.
– С возвращением, моя девочка, – проговорил он ласково и отпил глоток. – У нас с тобой много дел, сейчас мы поедем в горы. Но я прошу тебя, не надевай ничего из того, что ты взяла с собой. Мы будем абсолютно одни и абсолютно наги… как Адам и Ева. Хочешь так?
Я была согласна на всё, что предложит Сали, у нас оставалось
Сали положил подушки на сиденья автомобиля, я уселась на них голыми ягодицами и ощутила невероятный восторг от осознания того приключения, которое происходило со мной прямо сейчас.
У меня потянуло в низу живота, и я опустила свою руку межу ног. Сали завёл мотор, и мы выдвинулись к руинам.
Самый завораживающий вид открывался на развалины амфитеатра. Я прошла в центр древнего театра, огляделась вокруг и представила себе толпу людей в туниках, горящих желанием увидеть бой двух гладиаторов, а потом сделать свой выбор: казнить или помиловать побеждённого рыцаря.
Я прошла вдоль рядов, поднялась чуть выше… трогала и гладила горячие, полированные древними греками камни.
Такая жара, а от камней идёт прохлада… Я села на один из них, откинулась назад и подставила лицо солнцу.
– Какая ты обворожительно красивая, моя юная афинянка, – с улыбкой сказал Сали. Он тихо подошёл сзади, перешагнул через каменное сиденье и опустился у моих ног.
Его голова оказалась вровень с моим лобком. Он взял мои колени в свои руки и уверенно, но нежно развёл их в стороны.
В следующий момент его язык уже проникал мне в вагину, а его прикрытые чёрные глаза, обрамлённые густыми длинными ресницами, томно посматривали на меня.
Я выдохнула через рот и задышала; я ловила всем телом волны, которые расходились от моего клитора ко всем конечностям.
Прохлада от каменных плит и жар турецкого солнца творили чудеса – молодой турок, нализывающий моё лоно, напоминал бога солнца Ра, спустившегося с небес на землю, чтобы одарить меня божественным сиянием.
Я приподняла ноги и закинула их ему на плечи. Придвинулась ближе и запустила руки в его шевелюру. Начала гладить его затылок, шею, уши. Он постанывал и не унимался, его язык так разгорячил меня, что я решила действовать.
– Иди ко мне, Сали, – сказала я и показала ему ладонью на камень, на котором сидела сама.
Он поднялся и сел рядом со мной. Мне открылся вид его возбуждённого члена, который во время куни был спрятан от моего взора.
Я встала перед Сали и наклонилась к нему лицом, он обхватил меня за талию и притянул к себе. Я поставила одно колено на каменную плиту, приподнялась, поставила второе и плавно опустилась на его член.
Мы целовались и занимались любовью в античном театре, наше действие сопровождалось воображаемым рёвом толпы зрителей, которые наблюдали за нами и кричали: «Ещё, ещё, давай». И я двигалась в такт этому рёву: ещё и ещё, всё глубже и глубже, насаживаясь на член Сали, который уже не целовал меня – он кричал под жарким турецким солнцем:
