– Возможно, – ответил он. – Мы подождем тебя в чертогах Всеотца, клятвопреступник.
Новое имя, которым Харальд заменил прозвище Горма «Потрясающий Щитом», услышали все, вне зависимости от того, на какой они сражались стороне. Такие клички обычно пристают к человеку, точно дерьмо к овцам.
– Не разочаруй меня, Молдоф, – сквозь стиснутые зубы прошипел конунг.
Поединщик ударил древком копья по щиту, а соратники принялись громко подбадривать его, когда он вышел вперед, расправив огромные плечи, и кольца его бриньи зашевелились, словно воды серого моря.
– Распори ему живот, отец! – крикнул Сорли, который вытянулся вперед, точно волк на цепи, зная при этом, что у него нет выбора, что он должен стоять на месте и наблюдать за происходящим. – Этот бык быстро устанет, – сказал он Сигурду. – Кроме того, ему не хватит ума, чтобы победить отца. Такие громилы обычно не развивают мозги, они им просто не нужны.
– То же самое можно сказать и про красавчиков, – вмешался Асбьёрн и ухмыльнулся Сорли, который тут же назвал его криворуким сыном кобылы.
– Прикончи его! – проревел Фроти.
– Бей по проклятым голеням, – прорычал Орн Клювонос. – Он не сможет наклониться так сильно, чтобы помешать тебе.
– Ага, помочись на его корешки, пока он на них не смотрит, – добавил Финн.
Первый боец конунга стоял, словно вековой дуб, и, несмотря на советы, которые выкрикивали его люди, Харальд понимал, что найти его слабое место будет непросто.
Держа высоко щит, ярл сделал выпад копьем, такой сильный, что лезвие распороло бы живот любому другому воину. Однако Молдоф выставил щит и атаковал Харальда копьем сверху; тот втянул голову в плечи, и острие прошло по широкой дуге. Противники начали кружить около друг друга, выискивая слабые места; мышцы и сухожилия натянуты, точно струны, оба готовы в любой момент нанести удар.
Харальд поднял щит и сделал низкий выпад, но Молдоф отразил его копьем, а в следующее мгновение сила и мастерство обоих воинов расцвели пышным цветом. Все увидели, что они используют копья, как мечи, нанося сокрушительные режущие удары, отражая атаки противника, вращая ими, чтобы поразить соперника концом древка. Сигурд представил огонь, наполнявший их руки и плечи, обжигающий болью из-за того, что они держали копья в одной руке, но ни тот, ни другой не подавали виду, что происходит нечто необычное.
Затем Харальд сумел предугадать очередной выпад, выставил щит, который ударил по древку копья Молдофа, отбил его в сторону, бросился вперед и краем щита с силой врезал противнику по лицу. Великан отшатнулся, выплюнул кровь и зубы, и мужчины, окружавшие Сигурда, радостно завопили, когда Молдоф отхаркнулся, направив сгусток крови в Харальда. Ярл сделал шаг вперед и сделал выпад в лицо Молдофа, а когда поединщик конунга поднял щит, резко присел, его копье разорвало кольца бриньи на левом бедре великана, и они полетели во все стороны.
Молдоф взревел. Харальд размахнулся, нацелившись ему в горло, но великан успел вовремя поднять щит, и удар ярла, такой сильный, что у него наверняка чудом не сломалась кость, оказался бесполезным. Молдоф пустил в ход свое копье, оно ударило по древку копья Харальда, которое вонзилось острием в землю. В следующее мгновение великан поднял вверх колено и тут же опустил его, сломав оружие Харальда, но ярл взмахнул обломком и вонзил его в висок Молдофа – удар получился такой мощный, что свалил бы быка.
