Эрик и вправду всегда был мрачен, себе на уме, редко говорил, и смотрел на всех странно. Волосы, цвета вороньего крыла, у него выросли уже ниже пояса, и когда он мыл их в ручье, то любая бы девушка позавидовала бы их густоте и блеску. Северину казалось, что Эрик знает что-то такое неведомое. Он ведь бастард провидца их рода и в нем частичка колдовской крови.
Трудно быть другом такого молчаливого и вечно хмурого человека. Но Северин любил Эрика, как брата. А у того оказались непростые мысли и однажды, после пира у князя, на котором только они и не пили хмельного, Эрик притворился пьяным.
– Помоги мне выйти, Северин, – громко попросил он.
Северин подхватил друга под руку и вывел во двор.
Стояла глубокая ночь.Летние звезды спустились так низко, казалось до них можно дотянуться рукой. Дурманяще пахло луговыми травами и медоносными цветами.
Друзья помолчали. Наконец Эрик сказал.
– Ты ведь сын ярла, Северин Ледяной меч.
– Да, но мой род погиб, остался в море, а кто не уплыл, люди конунга предали смерти. – Северин развернулся, чтобы уйти, он не хотел об этом не вспоминать, не говорить.
– Ты сын ярла, – упрямо повторил Эрик. – Ты лучший воин в дружине, так зачем ты служишь князю?
– Я воин и давал клятву. – Северину не нравился этот разговор. На душе стало муторно, будто с вечера поел дикого чеснока.
– Ты сам можешь стать князем, а мы тебе поможем. Я тебе помогу.
– Нет, – твердо ответил Северин.
– Ты не торопись. Отец научил меня узнавать ядовитые травы, я помогу тебе, и мы завоюем эти земли. Меха, жемчуг, девы, все будет у наших ног. – Эрик тыкал своим указательным пальцем в грудь друга, будто вбивая в того слова-гвозди.
Но Северин даже на мгновение не поддался искушению.
– Я воин,– повторил он. – Разбирать дрязги бояр из-за вотчин, или мирить глупую бабу с непутевым мужем, рядить чья коза или курица – это не по мне. Иди выпей медовухи, Эрик, и ложись спать.
Они больше не возвращались к этому разговору, а через две луны, друг исчез.
Северин сначала думал, что их подслушали, и друга забрали в пыточную. избу, но верный пес князя—палач, все отрицал.
Прошло лето, осень, а по первому снегу, приехал купец из Владимира и привез черную весть.
– Ты Северин, сын Сигурда? – молодой воин из охраны обоза, протянул Северину оберег— колесо Одина.
– Твой друг Эрик погиб, он устроил смуту и перед тем, как начать ее, он принес мне вот этот оберег. Сказал, чтобы передал тебе.
– А что еще велел передать? – варяг затаил дыхание. Что сказал друг перед прощанием?
– Ничего, спросил, часто ли я езжу с товаром в Новгород, и попросил отдать тебе эту вещь.
– Как он умер?– Северин откашлялся, в горле пересохло.
– Он умер от ран, живым не дался, покромсали его и руки и ноги, кричал что видит Одина ,и его ждут за накрытым столом.
– Хорошая смерть,– только и смог сказать Северин.
Ночью варяг ушел из города к реке. Соорудил небольшой плот из камыша, привязал наверх оберег Эрика, Поджег камыш, и длинной острогой оттолкнул плотик подальше от берега. Долго сидел на берегу, пока виднелся желтый огонек на реке, и шепотом спел прощальную песню воину Эрику.
«С мечом в руке ты закончил свой путь, кровью врагов оросив свою бороду. В садах Вальхаллы, твой продолжится путь, за поминальным столом среди храбрых воинов, Один поцелует тебя в окровавленные губы. Ты будешь героем на этом пиру, равный среди равных воинов. Тебе, как и раньше, будут верно служить твои руки и ноги, и конечно меч. Я не забуду тебя, Эрик Туча, сын провидца, твое имя в моем сердце. И однажды мы встретимся, я это знаю, брат».
