– Агни – знаменитый воин, известный на всем побережье, – напомнил Рорик.
– Он был знаменитым воином! А теперь в нем поселилась черная душа великана.
А великаны, как известно, враги всем, а больше всего ненавидят людей. Не медли, конунг, объявляй большую охоту!
– Да, не иначе…
С Агни Сильным давно уже было не все ладно. Это многие замечали. Огромные руки дрожали так, что пиво выплескивалось из чаши, а в водянистых глазах не проходила красная муть кровавых прожилок, как у злобного тролля. По вечерам ему виделись теперь не только змеи, но и многоголовые драконы величиной с гору.
Молодые, смешливые воины-дренги между собой называли его теперь не Агни Сильным – почетным прозвищем, прославленным во многих сечах, даже не Агни Змееловом – как едко называли его за глаза, а Агни Безумным. Он часто начинал говорить сам с собой, горячо выплевывая слова, и так увлекался этой беседой, что не замечал никого вокруг. И хотя он по-прежнему был самым прославленным воином в дружине фиорда, о его многочисленных подвигах в далеких викингах часто упоминали скальды и рассказывали друг другу мальчишки, мечтающие о воинской славе, но было видно, что скоро безумие завладеет им окончательно.
Следили за ним, следили, но не уследили, как водится. Однажды темной осенней ночью Агни исчез из большого дома владетелей Ранг-фиорда. Ушел с оружием и припасами. Пока обнаружили, сообразили, судили-рядили, что к чему, догонять стало уже бесполезно.
Очень скоро в Ранг-фиорде снова услышали про Агни. В окрестных селениях началась череда бессмысленных, кровавых убийств, когда целые семьи находили разрубленными на куски, как туши под топором забойщика. Немногие, кому повезло остаться в живых после этих бессмысленных, кровавых налетов, свидетельствовали, что нападающий был один – Агни. Его великая сила и ратное искусство все еще оставались с ним, хотя ум у него уже кончился.
Ум, как известно, находится у человека в животе, а у долговязого Агни в последнее время и живота-то не оставалось, только кости, мышцы да кожа, вспоминали дружинники. Хоть и лил в себя крепкое пиво полуведерными чарами, а все равно сох, словно дерево с подрубленными корнями. Агни и так продержался слишком долго, балансируя на тонкой грани между белой, благородной яростью воина в бою и черным безумием.
Сильный воин, знаменитый воин – а надо же, какой бесславный конец! – удивлялся Рорик. Он, как и многие, восхищался силой и бесстрашием Агни еще будучи сопливым мальчишкой. Еще больше оценил его, когда сам начал водить дружину. А теперь Сильного объявили нидингом-проклятым, и конунг со своими ратниками должен поймать его и убить, как бешеную собаку. Так по обычаю поступают в фиордах с воинами, что сходят с ума.
Черное безумие… Наверное, если чего и стоит в жизни бояться – так это его! – понимал морской конунг.
Откуда берется это черное безумие – никто не знал. Как юношу вдруг охватывает горячка любовной страсти, за которой он не видит никого, кроме предмета своего обожания, так и у сумасшедших ратников не остается ничего в жизни, кроме жажды убийства, когда они перестают различать своих и чужих. Ярость уже не отпускает их никогда, заставляя видеть в пасущихся коровах нападающих всадников, а в женщинах, мотыжащих огороды, – злобных саксов с секирами. В таком состоянии они сносят головы не только людям, даже скотине, атакуя подвернувшийся свиной хлев как крепость рыцарей-франков.
