Вдруг Лысый нарушил тягостную тишину, воцарившуюся в салоне:
– Эх, жаль, шо бесов не берёт никакое оружие, окромя выкованного из лунного серебра, а оно стоит дороже золота. Да и эти противобесовские руны, шобы работали должны быть как минимум на расстоянии в две ладони от человека. Прочие-то руны на амулетах малюют и носят, а эти так не хотят функционировать. А то бы было хорошо – нацепил цацку с рунами, кои бесов отпугивают. И те бегут от тебя, как чёрт от ладана.
– Верно, – выдохнул Голубоглазый, нервно облизав губы. – И жаль, что среди нас магов нет. Бесы-то побаиваются магию. Особливо магию света. Откуда они вообще взялись-то эти твари бесплотные?
– Умные люди говорят, что бесы лезут в человеческие города из иного мира, – важно произнёс Лысый и шумно шмыгнул.
– А церковники толкуют, что они рвутся к нам из самого Ада. В наказание за грехи наши. В полях-то прорывы не случаются. Они происходят только там, где живут люди. Много людей, – прогудел мастеровой.
– Ладно, хватит уже толковать о бесах, а то накаркаем беду! – спохватившись, протараторил Голубоглазый и суеверно поплевал через плечо.
– Никакой беды не приключится, – уверенно бросил Рябой. – Всё идёт, как должно. Скоро уже закончится прорыв.
Однако всё изменилось, когда из тумана раздался детский, горестный плач. Мастеровой тотчас страшно побледнел рябым лицом и громко сглотнул. А в его глазах загорелась паника.
И она стала в разы больше, когда из тумана вылетел перепуганный писк, будто бы принадлежащий маленькой девочке:
– Матушка… матушка… ты где?
Мастеровой резко вскочил с сиденья и рванул к дверям автобуса, тяжело топая ногами. А я без раздумий слетел со своего места и прыгнул на него, аки самый быстрый в саванне тигр. Наши тела сшиблись, и мы повалились в проход между сиденьями.
К счастью, я оказался верхом на мужике, а не под ним, что грозило бы мне превращением в отбивную. Он весил килограммов сто тридцать. Настоящий буйвол!
И этот буйвол яростно замычал, вперившись в меня огненным взглядом:
– Не мешай, господом богом прошу! Не мешай!
В следующий миг он без труда сбросил моё тело с себя. И я как сверхлёгкий истребитель пролетел по воздуху и неуклюже упал на пол дальше в проходе. Мужик же вскочил на ноги и в мгновение ока добрался до дверей. Он резко просунул между ними толстые мозолистые пальцы и лихорадочно принялся их открывать.
Я отчаянно заорал с пола, чувствуя пульсирующую боль в виске, коим задел сиденье:
– Стой, болван! Ты всех нас угробишь!
Но болван не послушал меня. Он продолжил бороться с дверьми. И тогда к нему бросились другие пассажиры. Они пронеслись мимо меня, едва не затоптав своими копытами.
Водитель же поспешно нажал на рычаг, который в экстренном порядке закрывал окна стальными ставнями и намертво блокировал двери. Ведь одержимые могли просто-напросто камнем разбить стекло и влезь в автобус. Но что-то пошло не так. Рычаг заклинило. И ставни не опустились, а двери не заблокировались.
Да что же это за день-то сегодня такой!
Перепуганный водитель выругался в сердцах и тоже кинулся на работягу. А тот завопил срывающимся от переживаний голосом:
– Там моя малышка! Я узнал её голосок! Мой дом совсем рядом, за поворотом! Она вечерами гуляет с матерью!
– Безумец, ты ей уже не поможешь! – взвизгнул водитель и схватил мастерового за толстую шею, покрытую въевшейся грязью.
Рябой захрипел из-за недостатка кислорода, но страх за родную дочь удесятерил его силу. Он поднапрягся, рывком раскрыл двери и вместе с водителем вывалился из автобуса.
