Почему так случилось?
Поначалу винА не казалась винОй. Не ощущалась тяжестью, не проявлялась ответственностью. Её как будто не было. Лёгонькая такая была винА. Незаметная. Но Пётр усилил её значимость, обратившись к эзотерике. Он выкупил винО у Эйнштейна и сразу вспомнил про Антонио. ВинА гиперболизировалось, утяжелилась и проявилась токсикозом. Стала постыдной, полновесной и невыносимой. Теперь он мучился винОй и не знал, как от неё избавиться.
В Пьемонте ситуация осложнилась. Разбилась бутылка, обнаружилась вендетта, появилась месть итальянской семьи.
Возможно, Пётр что-то не понимал. Возможно, требовалось ещё раз купить “Dolg Barolo” и ещё раз съездить в Пьемонт. Тут нужен был совет.
Глава 5. Невыносимая лёгкость вины
В магазине Эйнштейна Пётр встретился с Раисой Ивановной. Они стояли у картины Пикассо, в подлинности которой не сомневались, как не сомневались ни в одном другом антиквариате, принадлежавшем Эйнштейну.
Они дожидались, пока эзотерик освободится.
Но старик не торопился. Медленно и обстоятельно он обслуживал молодого и нагловатого хозяина соседней лавки, хотя его дожидались такие солидные люди, как Пётр и Раиса Ивановна.
Наконец Раиса Ивановна не выдержала и потребовала к себе внимания.
– Господин Эйнштейн! Вы скоро освободитесь?
Эйнштейн не расслышал или не захотел расслышать, но только не повернулся, даже не посмотрел в её сторону.
Раиса Ивановна увеличила силу требовательности.
– Господин Эйнштейн! Вы меня слышите? Выдайте нашу винУ!
Старик оглянулся, смерил её испытующим взглядом и, наконец, ответил, хотя весьма холодно и небрежно:
– Возьмите любую бутылку. Там. В ящике. Ящик стоит у входа.
– Как любую! – обомлела Раиса Ивановна, свято верившая в то, что эзотерик выдавал только предназначенные Судьбой бутылки.
– Так. Любую! Пакет возьмите у кассы.
Пётр подошёл к кассе.
– Господин Эйнштейн! Здесь нет пакетов “Моя винА”. Здесь пакеты “Поздравляем с покупкой!”.
– Это не для вас! Положите на место. Это для тех, у кого нет совести.
– Для людей без совести?
– Для них.
Эйнштейн больше не походил на услужливого старичка-одуванчика. Он выглядел как злостный сорняк-одуван, пустивший крепкие корни в благодатную городскую среду, из которой высасывал соки и минералы. Теперь его выкорчевать будет непросто.
– А как же городская традиция? – взвизгнула Раиса Ивановна. – Весь город скупал ваше винО и раскаивался в винЕ. Городская среда становилась чище, лучше, культурнее. Снизилось число преступлений, разводов и абортов. А теперь что будет с нашим городом!
Эйнштейн поджал губы, приподнял плечи и развёл руками.
– Что поделаешь! Изменился покупательский спрос. Раньше торговал для совестливых, теперь торгую для бессовестных. Хорошо платят. Считают клубным ритуалом обслуживаться у Эйнштейна!
– Вы изменили концепцию продаж? – удивился Пётр.
– Бизнес требует перемен, – лихо ответил торговец.
– Вы ориентируетесь на бессовестных!
– Теперь на бессовестных.
– Но почему? Это противоречит нравственности и морали.
Эйнштейн подпёр руками поясницу и смерил Петра недобрым взглядом.
– Вы же бизнесмен! Вы должны понимать, что винА – это реклама. Рекламный ход. И больше ничего.
– Вы спекулировали на винЕ! Наживались на угрызениях совести!
– Наживался! Ну и что?
Сражённый испепеляющим цинизмом, Пётр обессилил. Как он не догадался? На самом деле “ВинА” – это реклама. Просто реклама. Рекламный ход. И больше ничего.
