– Паш, я разве высказывал ту версию, которую пустил в прессу? Разумеется, нет. Вероятность того, что все так, как я им сказал – один процент, по моим ощущениям.
– Так зачем ты им это наплел? Людей успокоить? Если так, то грамотный ход.
– Ну и это тоже, хотя в меньшей степени.
– Тогда я вообще ничего не понял. Давай уже рассказывай, а то опять меня как дурачка за нос водишь.
– Я сказал это все преступнику. Понимаешь, его надо хоть немного выбить из колеи, разозлить. Когда человек злится – он совершает ошибки. Такой тип преступников, как он, то есть те, кто продумывает все до мелочей, показывает свое превосходство, объясняет свои поступки великими делами и прочее, хочет добиться признания. Хочет, чтобы о нем говорили, восхищались им, а я намеренно свел все его заслуги к минимуму, выставил тривиальным, одним из многих. Он разозлится.
– Ну конечно, куда же без психологических штучек! Гении среди нас. Журналисты – отличный ход, они все растрезвонят.
– Куда же мы без них! – иронизировал Громов.
– Журналисты – отличный ход… все растрезвонят. – повторил Павел
– Павел Евгеньевич, Вы повторяетесь, не замечал за Вами этого раньше. – шутил Андрей.
– Да погоди ты! Мысль пришла.
– Ого!
– Журналисты все растрезвонят… Как, по-твоему, наш убийца находит жертв? Конечно, из новостных сводок. Дело Виталия Суховым не осветил разве что «Охотник и рыболов», про несчастный случай в театре наверняка тоже писали, значит, если нам повезет, то мы найдем следующую жертву до того, как она станет жертвой! Громов, ты заражаешь гениальностью!
– Здравая мысль! Я даже удивлен, что она пришла в голову не мне.
– Ну так, мы тоже не пальцем деланые! – гордился собой Вихров.
– Не сомневаюсь, но радоваться рано, вся работа впереди. Сегодня же лично просматриваем все сводки за последний месяц, а лучше три, ищем чревоугодие.
– Вот умеешь ты торжественность момента взять и убить!
– Паш, давай серьезнее. Сводки: газеты, новостные паблики, по возможности, форумы. Это первостепенно и никаких молодых, сами. Параллельно, ищем Паншина. В розыск его объявили, но этого мало, надо просмотреть камеры наблюдения на вокзалах, примерную дату отъезда мы знаем, плюс еще я запросил его характеристику из колонии.
– Я идиот. Кретин! Куриная башка! – неожиданно переменился в настроении Вихров.
Громов изумился такой резкой смене настроения и самокритике, и незамедлительно уточнил у Павла, что привело его к такому «четкому и неопровержимому» выводу.
– Я ни у одного, мать его, человека из этого Тульского села не додумался узнать, были у Паншина навыки стрельбы. Одноклеточный идиот! – не стеснялся в выражениях Павел.
Громов замер от ощущения того, что совершил точно такую же оплошность.
– Черт! И я об этом забыл… – ответил Громов.
– Поперлись к черту на куличики! Нихрена никого не нашли, Паншин свалил, информации-ноль. Зато мы, московские индюки, приперлись, узнали все, что можно, кроме нужного! – продолжал самобичевание Павел.
– Ладно, успокойся. Позвоним участковому и попросим обойти деревню, поспрашивать.
– Я позориться не буду, позвоню Любимовой, пусть займется этим.
– Давай я ей позвоню, ты сейчас не в себе. – прервал его Громов.
– Валяй.
Андрей взял у Вихрова номер телефона Веры и набрал.
– Добрый вечер, Вера, Громов беспокоит. Вам удобно говорить?
– Здравствуйте, еще раз, Андрей Юрьевич. Конечно. Что-то случилось?
– Случилось то, что Ваши старшие товарищи совершили, так сказать, оплошность. Дело в том, что мы с Пашей, с Павлом Евгеньевичем, забыли узнать у жителей поселка о том, имел ли Паншин, ну, тот, которого мы подозреваем, отношение к оружию, то есть, было ли оно у него или умел ли он с ним обращаться, как стрелял и прочее.
